Глава 14

Скворечник на высоком шесте

Весной ученики преподавателя птичьего языка и литературы господина Далаказана Осы ибн Косы установили скворечник на высоком шесте и закрепили его крышу шкаф -школы.Через день в скворечник вселилась пара скворцов.Увидев это, ученики Далаказана страшно обрадовались.Ученик - отличник, пузатый милиционер с лысой головой со школьным ранцем на плечах даже прослезился, тайком утирая слезы радости рукавом своей гимнастёрки.А скворец, подумав, что двуногие не знают птичьего языка, начал говорить на птичьем языке.
-А ну-ка, ученик - отличник, пузатый милиционер с лысой головой со школьным ранцем за спиной, быстро переводите разговор скворцов! - приказал Далаказан Оса ибн Коса.
-Хорошо, утто учитель! - сказал  ученик - отличник, пузатый милиционер с лысой головой со школьным ранцем за спиной.Потом начал переводить.
-Глянь, любимая как радуются эти глупые двуногие ученики и его наивный учитель в рваной, полосатой пижаме. Но их вид обманчив, то есть нельзя им доверять.Они только на вид наивные. На самом деле человек самое опасное и коварное существо в мире. По словам моего отца, именно эти двуногие построили Атомную Электростанцию в далеком Чернобыле, где мы с тобой вылупились. 26 апреля 1986 года на 4-м энергоблоке той Чернобыльской АЭС случилась самая страшная техногенная катастрофа в истории планеты, выбрасывая в атмосферу 190 тонн радиоактивных веществ!Представляешь? В результате миллионы людей стали инвалидами на всю жизнь и погибли, получив смертельную дозу радиации.Самое страшное то, что тогдашные руководители горбачевские власти отправляли на ликвидацию аварии на Чернобылской АЭС, не своих любимых детей, а армию молодых солдат и эти солдаты там работали по пять часов, в три смены, получая высокие дозы облучения, убирая радионуклиды на крыше энергоблока вручную, как в кошмарном сне.
Миллионы человек превратились в беженцы, вынужденно покинув свои дома, где они родились. Оставили свой любимый край, где прошли их детство и юность, где влюблялись, женились и вырастили детей. Чернобыль превратился в город призрак. Эти злые и глупые двуногие все еще продолжают вновь и вновь наступать на одни и те же кровавые грабли - так и не поучившись уму-разуму.Они думают, что Чернобыль от них далеко и то, что там происходит им не касается.Даже не думают о зверях, которые мигрируют из зоны отчуждения в незагрязненные леса и луга соседных стран.Например, кабаны, косули, олени, лосы и даже зубры. А там охотники охотятся на них и их мясом, напичканным радиоактивными нуклидами торгуют на рынках.Соответственно, кабаны, косули, олени, лосы и зубры не зараженных территорий соседных стран Европы тоже мигрируют в зону отчуждения Чернобыля и сьедая траву, тутже получают высокую дозу радиации.Их не остановят ограждения с колючими проволоками.Особенно рыб, которые плавают в зараженнном притоке Днепра "Припять". Говорят, что в реке Припять, которая пересекает зону отчуждения, рыбаки -броконьеры занимаются незаконной ловлей зараженных радиацией рыб и эту рыбу тоннами тайно переправляют на Российские и Европейские рынки.В реке Припять и в других водоемах Чернобыля водятся гигантские рыбы - мутанты, размерами акулы. А что, если этих зараженных морепродуктов перевозят по всему миру на фурах, оснащенные холодильниками? Ведь перед такими большимы и дешёвыми рыбами у покупателей просто нет сил устоять на рынках морепродуктов мира.Кто знает, может броконьеры обеспечивают европейские магазины не только рыбами -мутантами, но и икрами, зараженными радиацией и нет никакой гарантии, что эти икры не находятся на прилавках супермаркетов западных стран.Вот совсем недавно в Японии тоже взорвался энергоблок Атомной Электростанции "Фукусимо" после того, как мощное цунами, обрушался на побережье. Тогда в результате цунами и землятрясений погибло 15 тысяч человек.Более полумиллиона человек остались без крова.Тоже страшная катастрофа, последствие которой досихпор полностью не ликвидировано. Это еще ничего в сравнение с тайными полигонами, так называемых ядерных держав, где испытывают новые и новые сверхмошные термоядерные бомбы, загрязняя воздух и окружающую среду.Если дело пойдет такими темпами, то скоро наша планета превратится на гигантский могильник ядерного отхода. Вот почему ежегодно в мире от рака умирает 8 миллионов человек!Вот почему птицы погибают от птичьего гриппа! Радиация и облучения невидимый враг всего живого, живущего на нашей планете! Жаль, что люди не понемают наш язык.Ну ладно, я полетел. Поймаю пара бабочек и стрекозу на завтрак - сказал скворечник.
Услышав слова скворца в переводе ученика - отличника, пузатого милиционера с лысой головой и со школьным ранцем за спиной, учитель Далаказан задумался.
-Ндааа, какая мудрая птица! - подумал он. Потом громко крикнул:
-Жить -жить - житталалалу - лалула! -Жить -жить - житталалалу - лалула!
Услышав его крик, самка скворца, которая сидела над крышей скворечника, сильно испугалась и улетела восвояси.

 

 

Глава 15

Интересный рассказ

 

Писатель - фантаст Хорухазонов Пахтасезон стоял в летном лугу по пояс в высокой траве, слушая трели жаворонков, которые пели самозабвенно над цветущим таппикасодским лугом, где роем порхали беззаботные бабочки , коротая свой век,  питаясь нектаром белоснежных ромашек и синих васильков.Они летели по воздуху, шатаясь как пьяные. Тут раздался веселый и радостный крик Далаказана:

- Жить -жить -житталалалу -лалула! Жить -жить -житталалалу -лалула!

Он крикливо бежал по лугу босиком, в полосатой пижаме и с тяжелым  шкафом за плечами.

Хорухазонову Пахтасезону почему то захотелось общаться, побеседовать с этим странным человеком и позвал его:

-Господин учитель, можно вас на минутку?!

Услышав его крик, Далаказан остановился.Потом прибежал к нему со своим шкафом на спине.

-Здравствуйте, господин писатель Хорухазонов Пахтасезон!Ну, как у вас дела, неуголовные, разумеется? - сказал Далаказан Оса ибн Коса, тяжело дыша.

-Все нормально, господин учитель, слава Богу, не жалуемся - скромно ответил Хорухазонов Пахтасезон.Потом продолжал: - Вы не спешите, то есть я не отнимаю ваше бесценное время, господин учитель? -спросил он.

-Нет, господин писатель.Сейчас летные каникулы, ученики мои отдыхают. А вы все пишите стихи, рассказы и романы в роскошном дупле тутового дерева? - сказал Далаказан, вежливо улыбаясь.Он устало присел, вытерая пот со лба в рукаву своей полосатой пижамы.

-Да, господин учитель, все пишу. Вчера ночью я написал очень интересный рассказ об одном гастарбайтере из наших краев, который поехал за заработками в далекую Россию. Хотите, прочту его? Он сейчас со мной вот в этой торбе - предлогал Хорухазонов Пахтасезон.

-Конечно хочу - ответил Далаказан.

Писатель Хорухазонов Пахтасезон вынул рукопись рассказа из торбы и начал читать.

Четвертая справедливость

(Рассказ)

— Куда ты собралась, на ночь глядя?! — кричала мама Ларисы — В такое время на улицах шляются всякие хулиганы и насильники, доченька!.

— Мама, я должна идти! — стала объяснять ситуацию Лариса. — Один гастарбайтер из Узбекистана, который работает вместе с нами, попал в беду. То есть, у него в семье случилось что-то неладное. Этот гастарбайтер по имени Саид — очень хороший человек. Он, бедняга, сейчас в таком состоянии, что может покончить с собой, понимаешь? Вот я и беспокоюсь за него. Дело в том, что недавно ему прислали письмо о его жене, которая изменила ему.С тех пор этот бедный гастарбайтер Саид потерял покой и стал выпивать, как бы стараясь утопить свое горе в водку. Ему сейчас опасно оставаться одному, так как в его положении человек от отчаяния может совершить всё, что угодно, вплоть до суицида. Хочу поехать к нему и попытаться утешить его в трудную минуту. Я не знаю, как но… Ведь ты понимаешь, — нехорошо оставлять в беде человека, у которого нет тут родных и близких. Он тоже человек, в конце концов.

— Опомнись, Лариса! Ты едешь не к женщине, да еще в кромешной тьме! Если этот человек из Средней Азии, то он тем более опасен! Говорят, что трудовые эмигранты нападают на девушек и насилуют! — беспокоилась мама Ларисы.

— Да не волнуйся, мамочка, ты же знаешь меня. Я занималась кикбоксингом, и, если что, — могу постоять за себя! А у насильников не бывает национальности, они везде есть. Во всех странах есть подонки, и есть герои. А честных и порядочных людей среди всех народов — большинство. Нельзя же из-за двух-трех негодяев обливать грязью весь народ. На самом деле, узбеки — очень дружелюбный народ. Ну, я — мигом — сказала Лариса одеваясь.

Она вышла во двор и, идя быстрым шагом, растворилась в ночном вихре белых снежинок.

— Ну, упрямая, непослушная девчонка, будь осторожна! — крикнула ей вслед мать.

На остановке никого не было. Лариса села в ночной автобус и заняла место у окна. В светлом салоне людей было мало. Пока ехала, Лариса всё думала о дворнике по имени Саид. За окном сквозь снежные хлопья тускло мелькали дома, светящиеся окна магазинов, ресторанов, ночные деревья, безлюдные улицы, тротуары и уличные фонари. Когда автобус останавливался на остановках, двери автобуса открывались, словно пасть фантастического зверя, входили в салон пассажиры, и за ними влетали облака крутящихся снежинок. Ночной автобус, тихий снегопад, уличные фонари, усталые, зевающие последние пассажиры, казалось, думали о том же, что и Лариса, то есть о своих возлюбленных. Кондукторша с растопыренными глазами подошла к Ларисе и попросила приобрести билет. Лариса показала ей проездной, и та ушла обратно к своему сиденью около водителя. На третьей остановке Лариса вышла из автобуса и пошла по заснеженному тротуару в сторону дома, где временно жил гастарбайтер - дворник Саид. Этот низкий, старенький дом, у окна которого росла береза, принадлежал старухе по имени Людмила Михайловна.

Его дома не оказалось.

— Он в колледже, то есть в котельной! Сидит там с Захаром! Ну, с этим кочегаром - алкоголиком — сказала Людмила Михайловна. Лариса пошла в сторону котельной. Там она заглянула в пыльное окно и увидела дворника, который пил водку с кочегаром Захаром Дмитриевичем и был изрядно пьян. Захар обхватил стакан своей волосатой рукой и сказал:

— Давай, басмач, будем здоровы! Вмажем еще по сто. Ты, это, не горюй! Да пошли они на этот самый… эти женщины! Ты же знаешь, за чьи грехи мы мучаемся в этом мире. Бог не выдворил бы нашего праотца Адама из вечного рая, если бы Ева не уговорила Адама отведать Богом запрещенный плод. Вот мы, мужики, с тех пор и страдаем из-за женщин! Женщина — это таинственное, коварное существо! Хороших женщин очень мало на этом свете, ничтожно мало, Саид! Вот я, к примеру, ишачу целыми ночами в этой котельной, глотая угольную пыль, а как перешагну порог дома — моя Клава начинает меня бранить, не останавливаясь ни на миг. Зачем, грит, вааще я вышла замуж за тебя?! Лучше бы состарилась, оставаясь девушкой! Приличные мужчины ходят в смокингах, в галстуках, бритые как огурчики, аккуратно причесанные. Ездят на собственных тачках, у каждого — толстый бумажник, напичканный долларами. А ты?! Загляни, грит, в зеркало нашего шкафа сталинских времен с дыркой сзади, и сам испугаешься собственного отражения! Ну, посмотри! Чё, боишься, да? То-то и оно! Ты, грит, похож, знаешь, на кого? Я говорю, — нет, а на кого я похож? Она, грит, на шайтана, на кочегара адских котлов! Ты, грит, небритый — домовой! От тебя разит запахом пота, гари, водки и чеснока! Если, грит, я срочно не куплю противогаз, то в один прекрасный день задохнусь от нехватки свежего воздуха и могу умереть! Я говорю, а что тут плохого?! Между прочим, запах чеснока оберегает человека от нечистых сил и вампиров! Вот, грит, она, видишь, даже нечистые силы боятся приблизиться к тебе, опасаясь заразится опасными микробами! А я?! Я, дура, живу, грит, уже столько лет с тобой под одной крышей! Работаешь в котельной, получаешь мизерную зарплату, и то — не деньгами, а углем! Когда ты вообще, как все нормальные мужики, найдешь себе престижную работу, а?! Ездил бы на заработки, например, в Узбекистан! Собирал бы там хлопок на плантациях! Не-еет, ты, грит, боишься работы!.. Потом она начинает рыдать. Знаешь, басмач, в последнее время я даже стал бояться приходить домой. Иногда, особенно когда она спит рядом со мной, громко храпя, у меня возникает желание задушить её как Дездемону, но — не могу. Короче, надоело мне это! Уеду в твой Узбекистан, говорят, там есть справедливость. Давай, выпьем за нас! За дружбу! — сказал Захар Балалайкин, завершая свой грустный монолог.

Гастарбайтер Саид лениво взял стакан с водкой в руку и, залпом выпив, поставил ее обратно на стол. Балалайкин тоже выпил и начал закусывать, запихивая в рот корку хлеба с селёдкой.

— Ты, давай, жакушывай, басмач — сказал он, пережёвываю пищу.

— Соколов даже после тринадцатого стакана не закусывает! Митрич, ты налей еще — сказал Саид.

Балалайкин наполнил стаканы прозрачной жгучей влагой, которая называется на его сленге водярой.

— Ну, тогда поехали! — сказал Захар Дмитриевич и, глядя на почерневший бетонный потолок котельный, плеснул водку из стакана в широко открытый рот и разом глотнул. И снова закусил, морщась от жгучей водки.

Саид взял стакан и начал жаловаться на судьбу:

— Как я ей верил, как я верил! Ну, зачем она так а, Дмитрич?! Я же никогда ей не изменял! Разве это справедливо?!.. У меня даже была одна дурацкая мечта, подарить ей свое собственное сердце на восьмое марта! Вот как я любил её! С этими словами дворник Саид осушил стакан и поставил его на стол.

— Ты, это самое, басмач, закуси, а то охмелеешь — сказал Балалайкин наполняя водкой стаканы.

— Нет, не буду закусывать. Я хочу захмелеть и уйти в забвение! Мне теперь неинтересен этот мир, который полон измены, предательства и несправедливости!

— Ты не ищи справедливости в этом мире, узбек! Справедливость находится здесь, в этой бутылке! Эту справедливость надо выпить и почувствовать её вкус! — сказал Захар Балалайкин, убирая пустую бутылку. Потом добавил:

— А у нас опять, как всегда, кончилась справедливость.

— Ты, не волнуйся, Дмитрич, у меня есть еще одна справедливость — сказал Саид, вытаскивая из внутреннего кармана бутылку водки. Он поставил её на стол с видом гроссмейстера, который ставит своему шахматному партнеру мат конём из слоновой кости.

При виде водки Дмитрич обалдел от радости.

— Ух ты, это у нас четвертая справедливость! — сказал он, беря бутылку в руку и целуя её как красивую девушку.

— Давай, басмач, сначала выпьем остаток справедливости, потом откроем четвертую истину — сказал Балалайкин.

— Поехали! — сказал Саид, и они выпили до дна.

Когда Дмитрич начал зубами откупоривать следующую бутылку, Лариса не выдержала. Она ворвалась в котельную и крикнула:

— Хватит! А ну-ка, прекратите сейчас же пить!

Увидев её, Балалайкин испугался. Он тут же спрятал за спину четвертую бутылку и сказал:

— Вот и твоя жена пришла из твоего солнечнего Узбекистана!

— Саид вяло усмехнулся:

— Ты чо, Митрич, какая она жена? Она мне вовсе не жена! Она Лариса! Мы с ней вместе работаем в одной фирме… она вальялшицей, а я дворником...Пра-ально, Ларисонька? Садись милая, бум пить четвертую справедливость, потом пятую, шестую и так — бесконечно! — сказал Саид.

Потом, глядя на волосы Ларисы, которые торчали у неё из-под пухового платка снова заговорил:

— Ларисонька, ты чо пугаешь меня, а?! Я испугался, подумав, что ты поседела, а, это, оказывается…. хик… это не седина, а снег! Чо, на улице снег, что ли, идет?! — спросил он.

— Да, Саид, снег идет! Пошли, проветримся! — сказала Лариса. — А чо, хорошая идея, пшли, Митрич, вылепим снежную бабу! Но, только преданную бабу, не изменяющую мужу — сказал Саид, с трудом поднимаясь с места.

— А справедливость? — сказал Балалайкин.

— Ты постав эту справедливость на стол, Дмитрич, потом выпьем — сказал Саид.

— Хорошо, басмач — сказал Балалайкин и последовал за Саидом и Ларисой, споткнувшись о лопату, лежавшую у него на пути.

Они вышли из котельной. На улице шел тихий и обильный снег.

— Ха — хах — хах хах — хаааах! Гляди, Митрич, какой… хик… с-снег! — с хохотом крикнул Саид, глядя в ночное небо, откуда падали, кружась, бесчисленные снежные хлопья.

— Да, снег похожий на справедливость! — ответил Захар, тоже хохоча.

— Ну, айда раскатывать снежный ком для снежной бабы! — сказал Саид, и они втроём приступили раскатывать снежный ком. Потом соорудили снежную бабу. Лариса принесла из котельной ведро и два кусочка угля. Они надели на голову снежной бабы ведро, а из угольков сделали ей глаза. После этого Лариса вставила в бока сооружённой «скульптуры» сухие ветки — это были руки — а из палочки получился красивый нос. Саид снял с себя шарф и намотал его на шею снежной бабы.

— Вот это скульптура!! — сказал он, глядя на снежную статую.

— Это дело надо срочно обмыть! — сказал Захар Балалайкин.

— Да, пожалуй — поддержал его идею Саид.

— Сейчас, я мигом! — сказал Захар и побежал за водкой, скрепя и спотыкаясь в снегу.

— Пошли, Саид — сказала Лариса, взяв его за рукав пальто.

— Куда? — сказал Саид.

— Как куда? Домой. Бабушка будет беспокоиться. Помнишь, ты меня проводил однажды до дома. Вот, теперь настал мой черед. Сегодня я тебя провожу до дома — сказала Лариса.

— А справедливость?! Как же без справедливости то?! Нехорошо… — сказал Саид.

— Справедливости больше нет! Напрасно ищет её твой дружок. Все равно не найдет. Я разбила её! — сказала Лариса.

Потом снова потянула Саида за рукав.

— Да, отстань ты, никуда я не пойду… хик… Я хочу пить водку! — сказал Саид.

— Нет, хватит, больше ты не будешь пить! Сейчас же пойдешь со мной! — сказала Лариса.

— Да, пусти, говорю тебе, женщина! — сказал Саид и резко дёрнул рукой, да так, что рукав пальто оторвался.

Лариса упала в снег с рукавом в руке. Саид сильно качнулся и, уставился на снежную бабу.Потом ударил ее ногой изо всех сил. -Ненавижу баб, которые изменяют своему мужу! -кричал он и с презрением затоптал разбитую снежную бабу.Тут он споткнулся и упал. Лариса подбежала к нему с рукавом в руке. Саид лежал, глядя в темное небо, и на него беззаботно падали снежинки.

— Прости, Саид, прости, я нечаянно… сказала Лариса и спросила:

— Ты, это самое, не ушибся?

Убедившись, что Саид жив, она попыталась поднять его.

— Поднимайся, Саид, пошли, дома будешь лежать… Иначе замерзнешь здесь, как мамонт в вечной мерзлоте! Гляди, какой мороз… — сказала она.

— Глупая женщина, чего ты мне привязалась?! Оставь меня в покое! Я здесь буду лежать! Ты уходи… Я никуда не пойду — сказал Саид.

— Тогда, я тоже никуда не пойду! Вместе будем замерзать! — сказала Лариса и легла рядом с Саидом.

— Уйди же ты, упрямая женщина! — сказал Саид, отталкивая её.

С большим трудом он все же поднялся. Потом, шатаясь, начал уходить  проговаривая:

— Эх, как я её любил! Как люби-и-ил, господи!..

Он плакал. Лариса взяла его шапку и оторванный рукав и последовала за ним.

Конец.

-Ну, господин учитель, рассказ понравился вам? - спросил писатель Хорухазонов Пахтасезон.

-Ндааа, хорошый рассказ - ответил Далаказан грустно вздыхая.

 

 

Глава 16

Лунная ночь

 

Хургульдиван обходила кварталы с криком, привлекая внимание горожан, в надежде продать кизяк.

-Кому кизяк! Экологически чистое топливо на зиму, сухой и душистый кизяк!Если не верите мне, можете их понюхать! Горит долго и хорошо!

Она шагала понуро, с огромным мешком на спине. Но, как всегда, ей удалось на сей раз продать только мизерную часть своего товара, деньги от которых едва хватило на хлеб и на пару леденцов для детей. Вечером она вернулась домой усталой, и дети её подбежали к ней навстречу весело крича:

— Мама! Мамочка пришла!

Поставив мешка с кизяком в землю, Хургульдиван обняла своих детей и поцеловала их в щечки. Потом вытащила из кармана своего ватного камзола бумажный сверток с красными леденцами, похожими на петушки «хурозканд» и раздала их детям. Бледнолицые, тощие дети обрадовались и принялись лизать леденцы. Глядя на радостные лица своих детей, Хургульдиван  прослезилась.

— Хургульдиван, пришла, доченька?! — спросила слепая свекровь, которая оставалась с детьми.

— Да, мама, я приехала и привезла хлеб! — отрапортовала Хургульдиван, вытирая слезы. Потом взяла пару лепешек из бизнес-сумки и принесла их на подносе к свекрови, развела огонь в очаге, поставила на огонь кумгон и приготовила чай. После этого она вместе своей свекровью и с детьми начала ужинать. На достархане, кроме хлеба, ничего съедобного не было.

— Слава богу — сказала старуха, осторожно закладывая ломтик хлеба в свой беззубый рот трясущей костлявой рукой с пальцами, похожими на бамбук. Она долго жевала хлеб с помощью десен. Когда она жевала, её подбородок касался носа.

— Ты, доченька, о нас не думай, и в городе пообедай как следует. Потому что ты беременная — сказала свекровь.

Хургульдиван ничего не сказала в ответ.

Тут появился ее пьяный муж алкаголик Тукумбой и, шатаясь начал орать:

— Рядовая Хургульдиван! Строевым шагом и с песней на выход!

Хургульдиван поднялась с места и подошла испуганно к своему мужу:

— Что вам нужно, дадаси — спросила она с испугом.

— Как будто не знаешь, что мне нужно, да?! Или ты думаешь, что я хочу затащить тебя на матрас?! Ошибаешься, дура наивная!.. Не-еет, я вижу ты снова притворяешься! А ну-ка гони бабки сюда! — кричал Тукумбой.

Хургульдиван начала умолять, как всегда, отчитываясь, как бухгалтер перед начальством:

— Дадаси, я не смогла продать большую часть кизяков! Целый день, расхаживая по кварталам города с огромным мешком на спине, еле заработала на хлеб и пару леденцов для наших детишек! Если не верите моим словам, то можете проверить товар. У меня остались деньги только на дорогу — сказала Хургульдиван, вытаскивая оставшиеся денег на дорогу из внутреннего кармана своего ватного камзола. Тукумбой жадно отнял деньги из руки Хургульдивана и сказал:

— Этого недостаточно, чтобы купить водку или вино! Найди ещё, гадина! Займи у соседей!Кому говорю! Быстро!.. — вопил Тукумбой, качаясь как маятник в школе в кабинете физики. Приняв позу каратиста, он с боевым кличем хотел нанести удар ногой по лицу жены, но промахнулся и упал с грохотом на землю. Потом утих. Хургульдиван испугалась и нагнувшись над ним послушала его сердцебиение. Он был жив. Хургульдиван успокоилась и велела своим детям принести корпачу (матраc) и одеялу с подушкой. Её дочка Зулейха и сын Мекоил приволокли вещи, которые просила Хургульдиван. Потом они все вместе с трудом уложили Тукумбой на матрас и, подложив под его голову подушку, покрыли дырявым одеялом. Вдруг Тукумбой зашевелился, поднял голову и, резко втянув в себя живот, издал звук: «Умкк!».

Хургульдиван сразу поняла, что Тукумбоя тошнит, и его вот-вот вырвет. Она велела детям принести ведро. Дети принесли ведро. Ведро было старое, мятое и почерневшее. Хургульдиван с солдатской быстротой подставила ведро, и Тукумбой начал блевать, но не в ведро, а на землю. Изо рта у него вылетали непрожёванные кусочки картофеля и мяса. Увидев это, маленькая Зулейха закрычала:

— Мясо! Смотри, Мекоил, картошка! С этими словами Зулейха начала подбирать куски мяса и есть.

— Вай, что ты делаешь, Зулейха?! Брось! Не кушай, это харам! — кричала Хургульдиван.

Зулейха заревела. А Тукумбой успокоился и уснул. Хургульдиван прогнав детей в дом, убрала блевотину мужа и вытерла ему лицо дырявым обгоревшим полотенцем. Слепая свекровь Хургульдивана плакала, лёжа на чорпое, ничего не видя.

Между тем, над деревенским небом светила луна, образуя вокруг себя огромный круг. Вдалеке, где то там, за рекой "Кашкалдак"лаяли бродячие собаки, и где то за полями хором пели весенние лягушки, заливаясь трелью. Хургульдиван уложила детей, постелив матрас рядом с Тукумбой, она легла спать. Лежала она глядя на луну и на далекие звезды и подумала об учителя птичьего языка и литературы Далаказана, который живет и работает в в своем бесплатном шкаф -школе. Как он бежит по просторам летних лугов и полей, с огромным шкафом на спине, в полосатой пижаме, босиком, громко и весело крича:

-Жить -жить- житталалалу - лалула! Жить -жить- житталалалу - лалула!

Хургульдиван думала, думала и уснула, сомкнув усталые глаза. Ей снился Далаказан, который сидел на берегу моря, где летали чайки над береговыми волнами коса глядя на поверхность воды в поисках мелких рыб.

-Кому кизяк! Экологически чистое топливо на зиму, сухой и душистый кизяк!Если не верите мне, можете их понюхать! Горит долго и хорошо!

- крикнула Хургульдиван, чтобы как то привлеч внимания Далаказана.

Увидев Хургульдивана учитель птичьего языка и литературы Далаказан Оса ибн Коса обрадовался.

-Жить -жить- житталалалу - лалула! Жить -жить- житталалалу - лалула! -крикнул он.

Потом поднял Хургульдивана вместе с ее огромным мешком и посадил на шкаф - шхуну со скворечником на мачте, после чего он начал грести. Качаясь на высоких волнах, они плыли в сторону экзотического острова, где растут пальмовые леса, над которыми летают зеленые попугаи и стая розовых пеликанов. На этом острове росли секвойи, эвкалипты, а на лианах качались различные обезяны, всякие макаки, орангутани, гиббоны и шимпанзе, беззаботно едя бананы, после чего осматривали друг у друга шерсти, в поисках блох, затем этих пойманных блох они ели словно человек, который лушит жаренные семечки подсолнечника. Хургульдиван с Далаказаном купались в изумрудно-зеленом море. Она плавала на воде с огромным мешком на спине, выкрикивая время от времени:

-Кому кизяк! Экологически чистое топливо на зиму, сухой и душистый кизяк!Если не верите мне, можете их понюхать! Горит долго и хорошо!

-кричала Хургульдиван, как бы отпугивая кроважадных акул, которые бороздя плавниками морскую поверхность, кружились вокруг неё в надежде полакомится ею. Потом она лежала на теплом белом песке рядом с Далаказаном, который лежал тут же в одних плавках и с ластами на ногах и со шкафом за плечами. Через две недели оба вернулись обратно на шкаф -шхуне и поселились в замке. На следующий день Далаказан купил билет в театр, и они вдвоем пошли в город на культурно-массовое мероприятие. Сценарий спектакля был написан о репрессированном бедном поэте в период сталинского режима. Поскольку поэт был знаменитым, пришло много зрителей, которые переполнили зал. Наконец, заиграла музыка, и открылся занавес. Зрители зааплодировали, увидев репрессированного бледного, сутулого поэта в бархатной тюбетейке и в кирзовых сапогах без подошв, сорок восьмого размера. Рано поседевший от горя и страдания, поэт почему-то плакал в огромный старой, дырявый, клетчатый носовой платок:

— Прощайте, мои бедные стихи! Прощай моя пожелтевшая рукопись! Я всю жизнь писал стихи, писал поэмы и романы о родине и народа, ни щадя себя! За это государство, вместо того, чтобы дать мне однокомнатную квартиру, присвоить мне звание народного поэта, наградить орденами и медалями, репрессировало меня! Теперь хотят расстрелять! Какое кощунство! Не-е-ет, не выйдет! Я отомщу им! Каков привет, таков и ответ! Я не хочу, чтобы мои рукописи остались властям, и чтобы они после моей смерти реабилитировали меня, воздвигнув восьмиметровый бронзовый памятник и увековечив мою память, и сделали из моих стихов флаг идеологии патриотизма! Я лучше сожгу их, как сжигают дворники осенние листья в городском парке! — сказал он.

Хургульдиван с Далаказаном думали, что репрессированный поэт в бархатной тюбетейке и в кирзовых сапогах шутит. Но он взял свою пожелтевшую рукопись из голенища своих кирзовых сапог, сорок восьмого размера, без подошв, чиркнул спичкой и сжег их словно спортсмен который зажигает олимпийский факел. В это время какой-то человек в чалме и в полосатом чапане прибежал из-за кулис на сцену и начал умолять поэта немедленно прекратить уничтожать бесценную рукопись и остановить безумие. Иначе его не простит история. Но репрессированному поэту было не до шуток. Он твердо решил сжечь рукопись, и не послушал человека в чалме. Наоборот, оттолкнул его, не подпуская к горящему костру, в котором сгорала его бесценная рукопись. Тут пришел конопатый суфлер маленького роста, лет сорока пяти, белобрысый, к тому же тощий, с короткими как у кенгуру руками и тоже вмешивался в скандал. Видимо, репрессированный поэт раньше занимался боксом. Он резко ударил конопатого суфлера кулаком в область гортани. Конопатый суфлёр маленького роста, лет сорока пяти, белобрысый, к тому же и тощий, словно копченая рыба, с короткими как у кенгуру руками и с рыбьими галазами упал на скрипучий пол, где ходить было опасно.

— Мужики-и-ии! Наших бют! — крикнул кто-то из оркестровой ямы, и толпа музыкантов во главе с дирижером напала на репрессированного поэта с бледным лицом, в бархатной тюбетейке и в кирзовых сапогах сорок восьмого размера без подошв. Музыканты были вооружены кто со скрипкой, кто с виолончелью, кто с гитарой, кто медными духовыми трубами. В этот момент кто-то успел ударить поэта по башке балалайкой, и балалайка поломалась. Началась драка. А рукопись все тлела и тлела, потом вдруг вспыхнула с новой силой, и пламя перекинулось на занавес, который загорелся. Зрители думали, что действия идут по задуманному сценарию. Но не тут-то было. На сцене и в зале вспыхнул настоящий пожар. Режиссер с жестяной воронкой в руках закричал:

— Граждане зрители! Спасайтесь если, конечно, хотите жить! Наш Театр Драмы и Комедии имени товарища Уильяма Шекспира горит!

Услышав это, зрители дружно поднялись с мест и бегом направились к выходу, давя друг друга. Учитель птичьего языка и литературы Далаказан Оса ибн Коса со своим шкафом на спине, оставив в горящем зале Хургульдивана, пулей вылетел через окно, разбив стекло в дребезги. Хургульдиван, дрожа от страха, подняла свой огромный мешок с кизяком и направилась к выходу. Театр всё горел, а репрессированный поэт победоносно хохотал, как дьявол у алтаря с перевернутым крестом. Хургульдиван тоже крикнула пронзительным голосом, похожим на свист поезда, приближающегося к разъезду и — ах! — проснулась.

Между тем на западе бродила луна, высоко в небе мерцали звезды и доносился далекий лай собак.

 

 

Глава 17

В поисках возлюбленной

Стоматолог Келсинбай совсем замучил клиента, сверля ему зуб с помощью бор - машины, кончик который жужжал словно пчела, вращаясь как пропеллер самолета, а бедный клиент орал во всю глотку, когда из его зуба потянулась струя белого дыма. Несмотря на дикие вопли клиента, Келсинбай работал спокойно, словно геолог который бурит скважины в поисках нефтяных месторождений в степях. Работал как гастарбайтер с отбойным молотком в руках, который приехал в Россию из Средней Азии за заработком. Он лечил зубы клиента и пел какую-то жуткую песню, время от времени останавливаясь и глядя в рот клиенту как в колодец.
А в это время Сарвигульнаргис мыла полы, орудуя шваброй и двигаясь, словно нападающая сборной женской хоккейной команды "Андижанка". Она так же, как и стоматолог Келсинбай, работала и пела свои любимые песни, которые обожал Хорухазонов Пахтасезон, приехавший в город, чтобы увидеться с ней.Хорухазонов Пахтасезон стоял в коридоре, словно околдованный песней прекрасной певицы, которую безумно любил. Там на топчанах, сидели клиенты, у которых болели зубы. Закончив песню "Отмагай тонг" из оперы "Тахир и Зухра", Сарвигуль Снаргис стала выжимать грязную тряпку в старом помятом ведре.
- Нус, саламалейкум, госпожа Сарвигульнаргиc-ханум! Вы думали, я Вас не найду, да? И уехали, понимаете ли, не оставив хотя бы записочку и адресочек, написав его палочкой на первом снегу.
Утром я вышел из дупла и ахнул, увидев снег, который покрыл хлопковые поля белым пушистым одеялом. Белое безмолвия царило вокруг. Как захотелось тогда крикнуть во вес голос что-нибудь, вроде "Эхе-хе-хе-хе - хе-ее-еее-еей, Сарвигульнарги-ии-ии-ис! Проснитееее-ее-еесь! Грешно спать в такое утро-оо-ооо!" Но я не стал кричать, подумав о Вашей репутации. Потом я решил, дай, думаю, пойду и порадую Сарвигульнаргис-ханум, поздравив её с первым снегом. С этими мыслями я пошел в сторону полевого стана, попутно продолжая думать о том, что вы в это время спите сладким сном, видя меня во сне. Подошел ближе к полевому стану и вижу, там, на снегу, нет ни единого человеческого следа. Ну, думаю, ёлки-палки, неужели горожане до сих пор спят, так и не зная о том, что выпал первый снег? Ну, сейчас будет им сюрприз! С такими радостными мыслями я подошел к окну, заглянул вовнутрь помещения, смотрю - а там никого нет. Увидев этот мрачный пейзаж, у меня екнуло сердце, и снег почернел перед моими глазами как копоть адского котла.
Потом внезапно я заболел. Лежу как-то на снегу, хвораю и думаю, ну, конец. Теперь нет смысла возвращаться в дупло тутового дерева, в котором я живу и пишу хокку об одиночестве. Куда мне теперь без Сарвигульнаргиз ханум? Теперь мне все равно - думал я тогда. Не помню, сколько времени я там пролежал в холодном снегу, но я начал медленно замерзать. Мне казалось, что я лежу один, среди бескрайней тундры, словно одинокий путешественник Руал Амудсен, который потерял свою собачью упряжку, и вокруг никого нет. Тут мне послышался мамин голос, и я начал улыбаться, думая, что это, наверно, идет сама старуха смерти с косой в костлявых руках, только в облике моей мамы, которая живет в доме престарелых. Но оказалось не так. Оказывается, женщина, которая окликнула меня, действительно была моей мамой, и она спасла меня от явной смерти. Она, оказывается, приволокла меня к краю заснеженного хлопкового поля и развела костер. Потом, согрев меня у костра, привела, меня в чувство, накормила и напоила горячим чаем. После этих процедур мы с мамой долго беседовали у костра, вспоминали о моем детстве и всё такое. Короче говоря, я чудом спасся. Но на следующий день температура у меня резко поднялась, и я начал страшно кашлять. Лежу в дупле тутового дерева, закопавшись в клеверное сено, и лихорадочно дрожу как трава на ветру. Бедняжка мама решила вызвать скорую помощь. Она надела свои самодельные лыжи и пошла в сторону села, через заснеженное колхозное поле, словно биатлонистка на зимней олимпиаде, которая прошла в канадском Ванкувере. Я лежу, стонаю, у меня галлюцинация, мне мерещится, что вы поете арию из оперы "Аве Мария", температура у меня высокая, я думаю, дай Бог, чтобы не загорелось клеверное сено от моей жары и не возник пожар в дупле тутового дерева. Ну, прикиньте сами, как же я мог локализовать пожар в дупле, ежели сам горел в адском пламени. Там, сами понимаете, нет поблизости не то, что там пожарной команды, но и ни одного соседа, который мог бы прийти на помощь, гремя ведрами с водой, услышав мой вопль о помощи. Наоборот, мои завистливые соседи, вместо того, чтобы погасить пламя, плеснули бы в огонь бензина или керосина. Слава Богу, через часов десять пришли пешком работники скорой помощи, объяснив своё опоздание нехваткой бензина на машину скорой помощи. Они тщательно обследовали меня, поставили диагноз "острая двустороняя пневмания" назначили лекарства, сделали несколько уколов, и так я там случайно познакомился с ними. Дежурного врача звали доктор Сатим Пати, если, конечно, память мне не изменяет. А медсестру звали Фортуной кажется, Чемоданоносецей. Я кашляю, значит, стонаю беспрестанно, думая о вас. Потом спросил у госпожы Фортуны Чемоданоносецы, мол, не знаете ли вы, случайно, красивую ничегосебехонкую женщину с божественным звонким голосом по имени Сарвигульнаргис, которая работает главной уборщицей в стоматологической поликлинике. И вдруг - на тебе. Она, ну, энто, медсестра по имени Фортуна Чемоданоносица, говорит, что Сарвигульнаргис, то есть вы, - её близкая подруга. Я грю, дык чего вы стоите тогда и рисуетесь тут, дайте мне, пожалуйста, адрес моей возлюбленной певицы, сенёриты Сарвигульнаргис-ханум. Фортуна Чамоданоносица оказалась хорошей женщиной и быстро написала ваш адрес вот на этом листочке бумаги, и мне удалось разыскать вас. Теперь я хочу, чтобы вы не прогнали меня, ударом шваброй по голове или, шмякнув меня по лицу грязной мокрой тряпкой, и вот... - сказал Хорухазонов Пахтасезон. Глядя на него, Сарвигульнаргис застыла от удивления с тряпкой в руках. Потом пришла в себя, и первым делом спешно прикрыла подолом халата своё оголенное, гладкое как атлас, белоснежное бедро, на которое страстно глядел Хорухазонов Пахтасезон, как голодный человек, который глядит на вкусный гамбургер. Она вся покраснела.
- А-аа, вы снова явились, юморист яккатутский? Небось, пришли в наш город с гастролями, чтобы тут тоже устроить какой-нибудь бесплатный юмористический вечер в надежде рассмешить публику и заодно заработать деньги? А у нас клиенты, у которых зубы болят, и им сейчас не до смеха. Ну, добро пожаловать, господин юморист. Как вы там, всё пишете смешные трёхстишия в своем дупле тутового дерева на краю хлопкового поля? А что касается моего ухода не попрощавшись с вами и не оставив записочку на снегу, где я должна была палочкой написать мой адресочек, то простите. Во-первых, я не очень хорошо знаю вас, во-вторых, у меня трое детей, тройняшки, ну, ровесники. Они учатся в шестом классе, но выглядят как ученики десятого класса. Боюсь, что мы не поместимся в дупло вашего тутового дерева - сказала Сарвигульнаргись.
- Нет! Не говорите так, Сарвигульнаргис ханум! Поместимся! Еще как поместимся! Я, между прочим, потомственный плотник, и с помощью стамески и молотка могу расширить дупло дерева до нашей свадьбы. Главное, чтобы у человека в душе было просторно. Вот тогда не то, что там пять человек, даже двадцать человек может поместиться в узком дупле и жить в толерантности. Я еще раз прошу вас, не выгоняйте меня, Сарвигульнаргис ханум, умоляю вас, не отвергайте мою любовь, ради всего святого! Я вас люблю больше жизни, Сарвигульнаргис! Без вас я пропаду! Поверьте бедному поэту, который живет в дупле тутового дерева, на краю хлопкового поля! Я сегодня пришел просить вашей руки и сердце, понимаете?! - сказал Хорухазонов Пахтасезон с искажённым от горечи лицом и, резко сняв с себя шапку-ушанку, стал вытирать глаза, полные горьких слез. Клиенты, которые сидели на топчанах, засмеялись, искривляя свои опухшие от зубной боли лица. Сарвигульнаргис не знала, что делать. Ей стало жалко Хорухазонова Пахтасезона, и она смотрела на него с сочувствием. Потом, выпрямив спину, начала говорить мягким скорбным голосом:
- Ну, будет, будет, что вы, господин Хорухазонов Пахтасезон, ну, перестаньте сейчас же плакать. Вы, прямо, как маленький, ей богу. Не плачьте. Возьмите себе в руки, вы же поэт. Поэт не должен плакать даже тогда, когда его вешают публично под грохот барабанов сурнаев и карнаев. Поэт должен идти по жизни гордо, с высоко поднятой головой и гремя чугунными цепями на ногах, подниматься самостоятельно на высокую сцену, где палачи должны привести в исполнение суровый приговор падишаха-диктатора! Потом, когда палачи начнут надевать ему на голову белый мешок от муки первого сорта Саратовского производства, он должен крикнуть что-нибудь вроде: "Да здравствует демократия! Долой диктатура!" - сказала Сарвигульнаргис, махая половой тряпкой.
- Да-ас, вы правы, госпожа Сарвигульнаргис-ханум - согласился Хорухазонов Пахтасезон, перестав плакать.
Он быстро вытер слезы и надел шапку-ушанку на половину сьеданную молю... Услышав их странный разговор, клиенты стали хихикать, забыв на время о зубной боли. Но они сразу утихли и замерли в ужасе, когда из кабинета стоматолога Келсинбая донёсся страшный вопль клиента.
- Ничего себе, там кто-то кричит о помощи! Нужно выручать беднягу! - сказал Хорухазонов Пахтасезон и побежал в кабинет стоматолога Келсинбая.
Но его вовремя удержала Сарвигульнаргис.
Тут из кабинета вышел стоматолог Келсинбай с плоскогубцами в руках, в красном халате, и в маске, весь в крови, как мясник, который работает в скотобойне и спросил:
- Что за шум здесь?! Почему вы шумите, граждане клиенты?! Вы можете потише разговаривать или нет?! Чего Вы кричите, как рыбак, который живет на побережье Аральского моря, где в штормовых ветрах десятиметровые изумрудно-зеленые волны бьются о вековые береговые гранитные скалы и где стая прожорливых чаек оглушает окрестность своими криками! Не мешайте мне работать! А то вот этими заржавелыми плоскогубцами вырву ваши здоровые зубы без наркоза - крикнул он.
Увидев окровавленные плоскогубцы стоматолога Келсинбая, и услышав его жуткие слова, Хорухазонов Пахтасезон испугался.

 

 

 

Глава 18

Письмо

 

- Господин учитель, элчига олим йок (посла не убивают), у меня есть очень важная информация для вас - сказал пузатый милиционер, ученик - отличник с лысой головой, со школьным ранцем на плечах.
-Птицы что ли проинформировали тебя о чем то? - спросил Далаказан.
-Нет, господин учитель. Я даже не знаю как вам объяснить... Давайте лучше расскажу всё по порядку.Короче я делал уроки на лугу, выполяя домашнюю задачу, изучая диалект языка полевого жаворонка, который пел, заливаясь звонкой трелью над цветущим лугом.
Смотрю, там, где проложены гигантские газапроводы дружбы, по которым идет газ нашей Родины в другие страны почти бесплатно,одна красивая женьщина собирает кизяки на зиму, положа их в огромный мешок с многочисленными заплатками.А что прикажете делать, ежели в нашем Таппикасоде нет газа и электричества. Бедная женщина, увидев меня, начала бежать с огромным мешком на плечах, как контрабандист с мешком золото.Я еле догнал ее, когда она запуталась ногами в густой траве и упала.
-Чего вы госпожа боитесь, дрожа прям как озябшая старуха пенционерка в холодной квартире в суровую зиму? - спрашиваю я ее.
-А какже не бояться? У нас все боятся милиционеров. Товарищ милиционер, пожалуйста не арестуйте меня, ради Бога.У меня маленькие дети. Одна воспитываю их. Муж мой, бросив нас поехал в Россию и там женился. Я овдавела -говорит она.
-Нет, не бойтесь меня, госпожа. Я не такой милиционер, как некоторые. Я хочу, чтобы в нашей стране тоже, как в западных странах люди не боялись от полиции.Подумайте сами, за что я должен вас арестовывать? Вы же ничего противозаконного не совершили. Я сейчас учусь в академии господина профессора Далаказана Осы ибн Косы.Изучаю птичий язык и литературу - сказал я.
Услышав это, женщина почему то резко покраснела и начала плакать в край огромного мешка с многочисленными заплатками.
Я говорю, почему вы плачете, госпожа? Не плачьте, я не собираюсь арестовывать вас и конфисковать ваши кизяки.Собирайте на здоровье и не надо краснеть и смущаться, кизяк бесплатно в нашей стране.
-Нет -говорит она- я смущалась от того, что я услышала доброе имя вашего учителя птичьего языка и литературы господина Далаказана так как я уважаю этого необычного педагога от всего сердца. Я сперва думала, что вы птицелов.Оказывается вы изучаете язык жаворонков и какой вы счастливый человек, господин милиционер со школьным ранцем на плечах.Как будто этого мало, вы являетесь учеником такого известного учителя языка и литературы пернатых, как  господина Далаказана.Я никогда себя не чувствовала счастливой, как сегодня.Как хорошо, что встретила вас! Я пол года назад написала  на имя вашего учителя письмо и никак не осмелилась отдать его господину Далаказану? Стыдилась.А вы не могли бы передать его господину учителю? - сказала она.
-Почему бы и нет? Конечно передам! - сказал я.
-Хорошо, только с одним условьем.Вы не будете открыть конверт моего письма - предупредила она.
-Ну естественно, за чем мне распечатать конверт письма чужого человека и читать его.Это нехорошо - сказал я.
-Обещаете? - снова спросила женщина.
-Обещаю - сказал я. После этого она отдала мне свое письмо и я положил его в свой школьный ранец - объяснил пузатый милиционер, ученик - отличник с лысой головой, со школьным ранцем на плечах.
-Да? Интересно. А ну - ка дай его мне -сказал Далаказан.
- Сулшаюсь! - сказал пузатый милиционер, ученик - отличник с лысой головой, со школьным ранцем на плечах и отдал секретное письмо женщины своему учителю.
Далаказан распечатал конверт и развернув лист бумаги, начал читать.
Здравствуйте, господин Далаказан!
Меня зовут Хургульдиван. Я вдова и у меня двое детей.Муж мой уехал в Россию, бросив нас и там женился.После того, как мой муж бросил нас, я дала себе слово, что никогда не буду выйти замуж.Но, после той встречи с вами, сама того не замечая я нарушила свою клятву.О как вы красиво бежали тогда по косогору и по лугам, со шкафом на плечах, босиком в поласатой пижаме, громко крича:
-Жить -жить -житталалалу -лалула! Жить -жить -житталалалу -лалула!
Я собирала кизяки на зиму, там, где мальчики и девочки Таппикасода пасли коров и овец на цветущем лугу, над которым неожиданно загремела гроза и начал лить как из ведра шумный весенний ливень.Все бежали в укрытия.Я тоже.Гремели раскатистые громы и сверкали молнии.А вы все бежали по проселочной дороге, переходя лужи вброд, танцевали со своим неразлучным шкафом на плечах, все громко и радостно крича:
-Жить -жить -житталалалу -лалула! Жить -жить -житталалалу -лалула!
После этого вышла из берегов река "Кашкалдак", затопляя полей, лугов и дорогу.Люди семьями сидя над крышей своих домов и на деревьях, спасались от новоднения, крича о помощи и давая сигналы.Тогда ваш шкаф превратился в спасательное судно и приплыв к нашей хижине на нем, вы спасли меня и мою семью. В шкафу тогда лежал еще один человек, который какраз в той ночи заболел  аппендицитом и его нужно было срочно отвезти в больницу.В противном случае ему грозила смерть.Я помню, как он плакал и просил прощения от вас, когда он узнал о  том, что вы переправили его на большую землю в своем плавучем шкафу, где вы когда то застали его голым. Я никогда не встречала такого благородного человека, как вы.С тех пор, я навсегда потеряла покой. Днем и ночью думаю только о вас.Как только закрою глаза, передо мной появляетесь вы в полосатой пижаме, босиком, с огромным шкафом за плечами.Я призираю тех, кто считают вас психом и смеются над вами.Они не правы. Наоборот, вы самый добрый, умный, мудрый, начитанный  и талантливый человек в мире.Иногда я по ночам плачу в подушку, думая о вас, представляя себе, как вам живется одиноко и спите в холодном шкафу на голодный желудок.Так же нет у вас жены, которая стирала бы вашу полосатую пижаму с заплатками и пришивала бы пуговицы к ней, приготовила бы вам еду.Кто знает, может у вас на кухне уже образовалось гора немытой посуды и ползут по стенам полчища тараканов, шевеля усами и атакуют вас ночью, когда вы спите младенческим непробудным сном, широко открыв свой рот, громко храпя. Одним словом, я свою жизнь не смыслю без вас. Я как одинокая обугленное дерево на скале, которое ударила шаравая молня любви, хочу одного, работать уборшицей в вашей шкаф - школе и учиться у вас, усердно изучая птичий язык.Будьте уверены, полы вашей шкаф школы будут блестеть как заасфалтированная улица после ливневого дождя.А чистая посуда на кухне засияет ослепительным светом как полуночная луна за окном.Кроме того мы будем развивать с вами совместный бизнес, собирая летом кизяки, а зимой реализововая их, то есть продавая оптом на базаре, где торгуют дровами. Дай Бог, чтобы многоуважаемый Президент нашей страны и действующие власти неуклонно ведут такую же политику как сейчас, бесплатно поставляя природного газа и электричества нашей страны дальным и соседным странам. Вот тогда наш бизнес будет расцветать как никогда.Вы не волнуйтесь, господин Далаказан, сухой кизяк не тяжелая вещь. Если будет тяжело, то мы установим вашему шкафу колесы от велосипеда или телеги.
С нетерпением ожидая ответного письма от вас, Хургульдиван.
Прочитав письмо Хургульдивана, Далаказан задумался.

 

 

 

Глава 19

Тайные зрители фильма интимного характера

 

Хорухазонов Пахтасезон достиг своей цели. То есть он женился на Сарвигульнаргис и теперь его радость не знала границ. Как хорошо лежать скрипя до утра вертикальной кроватью с подстеленным душистым клевером, обнимая свою жену- думал он иногда, улыбаясь сам себе. Но это счастье требовало кропотливого труда со стороны Хорухазонова Пахтасезона, и он день и ночь работал стамеской с молотком, чтобы расширить дупло тутового дерева. Работал он до самой весны, как шахтер на шахте, который, несмотря на взрывоопасный метан, дробит уголь с помощью отбойного молотка в глубине угольных шахт Кузбаса, где иногда не хватает воздуха. Ну, сами знаете, без труда не вытащишь рыбу из пруда. Думая о счастливом будущем, он не замечал усталости и работал как узник, который в целях устроить побег из колонии тайно копает туннель под камерой тюрьмы, где он мотает срок. Своим честным трудом Хорухазонов Пахтасезон превратил крохотное однокомнатное дупло в роскошную квартиру с подвалом и с чердаком. А еще он реконструировать чердак, где можно было в летнее время сидеть со своей дюбимой женой, любуясь пейзажами хлопковых полей. В подвале роскошного дупла он хотел поместить свою маму. Но она предпочла жить в доме престарелых.
После свадьбы своего единственного сына Хорухазонова Пахтасезона, Купайсин заплакала от радости.
- Ох, сынок, знал бы ты как я рада тому, что ты женился, подарив мне не один, а сразу трое внуков! Это подарок самого Бога, за мои страдания и терпение! Я по-настоящему счастлива. Спасибо тебе, сынок! Теперь мне умереть даже не страшно - прослезилась она.
Послушав мать, Хорухазонов Пахтасезон превратил подвал дупла в кухню. А на чердаке дупла стали жить приемные сыновья Хорухазонов Пахтасезона. Он со своей второй возлюбленной женой жил в средней комнате дупла тутового дерева. Хорухазонов Пахтасезон раньше и подумать даже не мог, что скоро у него появится сразу три крепких здоровых сына, причем ровесников. Оказывается, Богу не составляет особого труда, если он хочет, кому-то подарить хороших воспитанных детей. Как Хорухазонов Пахтасезон обрадовался, увидев их впервые! Один умнее другого, радостно улыбаются, глядя в землю. Еще больше радовался он, когда услышал их имена. Одного зовут Маторкардон, другого - Чотиркардон, третьего - Буджуркардон. Какие поэтические имена! - подумал он тогда. Он стал их учить навыкам охоты. Ребята оказались очень способными и самостоятельно начали охотиться на певчих птиц, расставляя петли из конских волос на ветках деревьев, которые росли на краю поля и на берегу. Они очень любили ходить вместе со своим отчимом, то есть писателем Хорухазоновым Пахтасезоном в кукурузное поле, чтобы наворовать кукурузных початков ночью, когда над полями сияет луна и таинственно мерцают звезды. При луне ходить по тропинке гораздо легче, чем в безлунную ночь. В такие дни они шли осторожно с керосиновой лампой в руках, освещая тропу и постоянно отбиваясь от комаров. В ночной тишине на ветру колыхает кукуруза, тихо шепча своими листьями похожими на сабли. Дети сорвут початок кукурузы, и раздаются звуки в ночной тишине "Ги-и-йк!" "Ги-ии-йк!", словно голоса улетающих на юг гусей, печально трубя над осенними полями Таппикасода. Как будто кукуруза стонет от боли, расставаясь со своей початкой, словно матери, у которые сыновя вернулись домой в герметичном гробу из горячих точек планеты, где идет кровопролитная война. Воровать кукурузные початки - романтика, а жарить и есть их под звездным небом у костра просто райское наслаждение! Иногда они сходили на рыбалку и вернулись в дупло с хорошим уловом. Потом ели на ужин вкусную жареную рыбу. Иногда не брезгали полакомиться дичью, пожарив птицу на костре. Однажды Маторкардон, Чотиркардон и Буджуркардон принесли в дупло полмешка картошки из чужого огорода. Вот это был тогда праздник у них! Они закапывали в золу костра картофелины и жарили их. Когда картошка была готова, они с помощью палок вытаскивали её из золы и, перекидывая картофелину из ладони в ладонь, охлаждали, обдирали кожуру и ели с солью. Уу-умх, есть сидя у костра, жареную картошечку, посыпая её солью - одно удовольствие.
В один из таких вечеров Хорухазонов Пахтасезон сказал своим приемным сыновьям, что они должны продолжать учебу в школе. На следующий день он пошел в кишлак, чтобы собирать нужные документы и зачислить своих приемных тройняшек в местную школу имени "Яккатут". Он так и сделал. У его приемных сыновей проверили уровень знаний и приняли в третий класс. Таким образом, Моторкардон, Чотиркардон и Буджуркардон стали учится в местной школе.
Однажды дети принесли повестку на собрание родителей. Получив повестку, Хорухазонов Пахтасезон со своей возлюбленной женой Сарвигульнаргис ханум страшно обрадовались.
- Ну, вот, жена, слава богу, мы с тобой тоже теперь пойдем, так же как и другие родители, на собрание. Я чувствую сердцем, что там нас учителя во главе с директором школы похвалят, за то что мы с тобой воспитали таких хороших ребят, как Моторкардон, Чотиркардон и Буджуркардон. Они дадут нашим сыновьям похвальные грамоты вымпелы, а нам с тобой подарят бесплатные путевку на курорт в Цхалтубу или в Пицунду. А может в Батуми или в  Алушту. На мой взгляд, Алушта - лучший курорт. Там на высокогорье расположено тихое прозрачное озеро "Ритца", вокруг которого растут зеленые еловые леса, где царит полярная тишина! Одним словом, красота! Там есть и плачущие камни. Может махнем туда? Славно отдохнём вместе с нашими сыновьями. Они будут гоняться с сачками в руках за бабочками и стрекозами на лужайке, а мы с тобой тихо будем кататься на байдарке, на озере "Ритца", бороздя поверхность прозрачных вод, похожую на зеркало и с восторгом любуясь белоснежными кувшинками, которые цветут как в раю.Я там напишу целый цикл рассказов о любви. Кто знает, может, отдыхающие попросят меня, чтобы я прочитал на сцене свои новые стихи - проговорил Хорухазонов Пахтасезон.
- Да, вы правы, дадаси (отец моих детей), может, после собрания они организуют благотворительный концерт, и директор школы просит меня, чтобы я спела какую-ибудь оперную арию. А что, я спою, конечно, с удовольствием арию "Отмагай тонг" из оперы "Тахир и Зухра" - сказала Сарвигульнаргис.
С такими хорошими намерениями супруги пошли в школу, чтобы поучаствовать на собрании родителей. Когда они пришли в школу, зал был переполнен до отказа.Некоторые родители сидели на подоконниках. В президиуме сидели учителя отличники народного образования, а посередине сидел начальник РайОно Яккатутского района и директор школы со своими заместителями. Собрание родителей началось. Первым выступил директор школы, который объявил собрание открытым и дал слово начальнику РайОно. Тот долго говорил, расхваливая президента страны, и сидящие в зале начали зевать от скуки как курицы, которые прихватили птичий грипп. После того, как начальник РайОно дочитал свой длинный и скучный доклад, напоминающий бескрайную пустыню, слово взял директор школы, который сказал:
- Так, тише, товарищи родители! Теперь мы поговорим о воспитании детей. Родители учеников Маторкардона, Чотиркардана и Буджуркардона здесь?! - спросил он неожыданно для Хорухазонова Пахтасезона и его жены Сарвигульнаргис.
Супруги в растерянности переглянулись и хором ответили:
- Да-а-а, мы здесь, господин директор!
Директор школы почему-то посмотрел на них из-под бровей враждебным взглядом, потом приказал: - А ну - ка, родители Маторкардона, Чотиркардона и Буджуркардона, встаньте ко, чтобы все сидящие в этом зале увидели Вас - сказал он.Хорухазонов Пахтасезон и его жена госпожа Сарвигульнаргис ханум встали с места. Директор школы продолжал:
- Вот, полюбуйтесь, товарищи родители и учителя нашей школы! Вот эти люди не вправе назвать себя родителями! Их сыновья Моторкардон, Чотиркардон и Буджуркардон пропагандирует среди учащихся нашей школы секс и насилию!
Услышав такое, Сарвигульнаргис резко побледнела лицом и схватилась за сердце.
- Да что вы говорите, товарищ директор! Вы в своем уме?! Какое насилие, какой секс, Господи Боже мой! Это клевета! Как вы смеете?! Наши сыновья не способны пропагандировать секс! Они же еще маленькие! Как вам не стыдно?! А где доказательства?! Я подам на вас в суд, за такие слова! Немедленно извинитесь передо мной и перед моей женой, стоя на коленях! - крикнул Хорухазонов Пахтасезон нервно, до хруста костей, зажимая кулаки.
А директор школы не слушал его и продолжал своё:
- Вы меня не пугайте судом, товарищ Хорухазонов Пахтасезон! Вы бы лучше воспитывали своих приёмных детей, вместо того, чтобы писать хокку в дупле тутового дерева на краю хлопкового поля колхоза "Яккатут"! У нас есть доказательства! Если Вам не стыдно, то мы можем продемонстрировать видеозапись, которую мы сделали с помощью скрытого камеронаблюдения - сказал директор школы.
- А на фига мне ваши кадры, которые вы ради шантажа моих ни в чем не повинных сыновей смонтировали в кустарных условиях. Если Вы думаете, что человек, который, сидя в дупле тутового дерева занимается литературным творчеством и не разбирается в компьютере, то вы сильно ошибаетесь, господа "работники народного образования" в кавычках! - сказал Хорухазонов Пахтасезон.
- Ну, тогда будем слушать только голос ваших приемных тройняшек. Мы надеемся что вы не спутаете их голоса с голосами других учеников нашей школы - сказал директор и сделал, знак, чтобы включили запись с голосами Маторкардона, Чотиркардона и Буджуркардона.
Зал утих так, что можно было даже услышать жужжание комара. Из радиорепродуктора начали раздаваться голоса Маторкардона.
- Чуваки, может вы не поверите моим словам, которые сейчас скажу. Короче, моя мама недавно вышла замуж за одного писателя -дуралея по имени Хорухазонов Пахтасезон, который живет в дупле тутового дерева на краю хлопкового поля. Мы с моими братьями Чотиркардоном и Буджуркардоном живем на чердаке того дупла, посередине которого живет наш отчим с нашей мамой. Мы на чердаке каждый день смотрим такие порнофильмы, увидев которые, вы бы покраснели от стыда - сказал он.
- Не фига себе, а что у вас на чердаке есть компьютер, включенный в интернет, или телевизор с видеомагнитофоном? - спросил кто-то из школьников.
- Да, нет, мы прорубили отверстие на полу чердака, понимаешь? И через это отверстие мы смотрим "кино" отечественного производство, а наш отчим, ну этот писатель Хорухазонов Пахтасезон даже не подозревает о том, что мы наблюдаем за каждыми его движениями и мы не знаем, плакать нам или смеяться. Если хотите, мы можем вам продемонстрировать эти киносериалы интимного характера, только не бесплатно. Будете смотреть жадно едя попкорн, если конечно будете платит за сеанс - сказал Моторкардон.
- Не-е-ет, а зачем нам лишаться своих последних денег, которые дают нам родители на мороженое. Лучше мы тоже, как и вы, прорубим отверстие, с помощью стамески на полу чердака и будем смотреть интересные порнофильмы, совершенно бесплатно, где главные роли исполняют наши родители - сказал голос незнакомого ученика.
- А что, правильно! Лучше мы тоже сделаем тайные отверстия! - засуетились другие ученики.
Услышав эти слова, сидящие в зале родители переглянулись и взбесились.
- Ах, вы гадёныши! Я тоже чувствовал это, когда мне послышались хихиканья моих детей в детской комнате! - крикнул кто-то стоя.
- Да, я тоже замечал такое! - орал другой родитель басом.
- И не только у вас такое наблюдается, но и у нас, то есть у руководства нашей школы! Мои дети тоже пристрастились к этому, и они открыли отверстии в стене нашей комнаты и вели тайное наблюдение! Это еще ничего! География и масштаб гнусного деяния тройняшек гораздо шире и опаснее, чем вы предполагаете, дорогие родители! Я боюсь, что этот опыт может охватить всю планету как всемирный пожар, и дети всего земного шара просверлят стены и полы домов и квартир, чтобы тайно наблюдать за интимными движениями своих родителей. Не дай Бог, они умудрятся снять интим родителей на видеокамеру и запустят видеоролики в портал Youtube! Тогда конец человечеству! Миллионы родители покончат свои жизни самоубийством и повесятся от позора! А эти так называемые родители тех гадов вместо того, чтобы постесняться и попросить прощения стоя на колени у общественности, намерены отдать на меня под суд!Таких людей нужно лишить родительских прав и оштрафовать!
После этих слов директора школы Хорухазонов Пахтасезон и Сарвигулнаргис-ханум, густо покраснев от стыда, покинули зал заседания школы и быстрыми шагами пошли в сторону поля, к своему тутовому дереву, в роскошном дупле которого они живут.
Придя домой, они быстро забрались в дупло и поднялись через винтовой лесницы на злополучный чердак, чтобы проверить, насколько правдивы были слова директора школы.
Когда они очистили пол от клеверного сена, они увидели там три отверстия и ахнули.

 

 

 

Холдор Вулкан

Член Союза писателей Узбекистана

 

Чтобы увидеть ее во сне

Медленно надвигается зима,
Лес вдали чернеет голый.
Над парком грустит одинокая луна,
Как пугало в безлюдном поле.

Ночью не вглядываю в зеркало лужи,
Я давно уж не бреюсь.
В опустелых парках, в стуже,
У костра осеннего греюсь.

Усталая луна куда то ушла,
Скворечник старый на сосне.
Я усну, укутываясь в бушлат,
Чтобы увидеть ее во сне.



13/08/2015.
2:51 дня.
Канада.Онтерио.

 

Таъзия

 

Ўзбек ҳажвиётини дунё сахналарига олиб чиқолган журъат -жасоратли, истеъдодли қизиқчи, Ўзбекистонда хизмат кўрсатган артист Асомов Обиджон Азамовичнинг бевақт вафотлари муносабати билан марҳумнинг оила аъзоларига, ҳамкасб дўстларига, шогирдларига, ва бутун Ўзбекистон халқига чуқур таъзия изҳор қиламиз.

Холдор Вулқон.

 

 

Турсун Али

1952 йили туғилган. Тошкент давлат университети (ҳозирги ЎзМУ)нинг филология факультетини тамомлаган.

“Зангори овоза”, “Юракдаги сўзлар”, “Ёруғ кунлар”, “Ёлғизим”, “Уйғоқ сукунат”, “Туйғулар ранги”, “Сокин ҳайқириқ”, “Сайланма”, “Қуш пати”, “Қор шуъласи”, “Турналар йўли” каби китоблари нашр этилган.

 

"Турналар йўли" китоби тақдимоти

2019 йил 28 февраль куни  Ўзбекистон Ёзувчилар уюшмасида таржимон, шоир Турсун Алининг “Турналар йўли” деб номланган китоби тақдимоти ўтказилди.

Тадбирда Ўзбекистон Ёзувчилари уюшмаси вакиллари, шоир, ёзувчи, адабиётшунос олимлар ва ёш ижодкорлар иштирок этишди. Тадбирни Ўзбекистон Ёзувчилар уюшмаси раиси ўрибосари Ғайрат Мажид очиб бериб, ижодкорнинг ижодий фаолияти ҳақида гапирди. Шунингдек, Ўзбекистон Ёзувчилар уюшмаси Халқаро алоқалар ва бадиий таржима бўлими бошлиғи, шоир Рустам Мусурмон, адабиётшунос олим ва мунаққид Қозоқбой Йўлдошевлар мазкур китоб ҳақида самимий фикрларини билдирдилар.

Ўрмонов Турсун Али 1952 йилда Фарғона вилоятининг Қува шаҳрида таваллуд тоган. 1968 йил 2-ўрта мактабни 8-синфини тамомлаб, 1971 йилда Тошкент шаҳридаги 2-кечки ишчи ёшлар мактабини тугаллаган. 1981 йили ҳозирги Ўзбекистон Миллий университетининг филология факультетини тамомлаган.

Дастлаб у “Ўзбекистон маданияти” (ҳозирги “Ўзбекистон адабиёти ва санъати”) газетасида мусаҳҳиҳ, сўнгра Ғофур Ғулом номидаги Адабиёт ва санъат нашриётида, “Чўлпон” нашриётида, “Адолат” нашриётида, “Ўзбекистон овози” газеталарида турли лавозимларда ишлади. Шунингдек, Турсун Али Ўзбекистон Ёзувчилар уюшмасида адабий маслаҳатчи бўлиб фаолият юритиб келмоқда.

Иккинчи синфда ўқиб юрган кези унинг илк шеъри газетада чоп этилади. Унинг дастлабки шеърлари “Ёшлик баёзи”, “Ёшлик” альманахларида босилган. Шундан сўнг,  “Зангори овоза” (1979), “Юракдаги сўзлар” (1983), “Ёруғ кунлар” (1986), “Изтироб остонаси” (1983),  “Тун товуши” (1993), “Ёлғизим” (1995), “Уйғоқ сукунат” (1999), “Туйғулар ранги” (2001), “Сокин ҳайқириқ” (2005), “Ой япроғи” (2008), “Гуллаётган юрак” (2009) каби шеърий тўпламлари чоп этилган. Шоирнинг “Смена” журналида туркум шеърлари, “Гранат” (рус тилида) альманахида, Озарбайжонда тўпламлари чоп этилган. Шунингдек, унинг шеърлари инглиз, тожик, қорақалпоқ тилларига таржима қилинган. У таржимон сифатида ҳам фаолият юритиб, хитой, япон, рус, шеърияти намуналарини ўзбек тилига ўгирган. 2008 йили “Дўстлик” ордени билан мукофотланган.  Унинг бир қанча публицистик мақолалари даврий нашрларда чоп этилган.

Манба: Ўзбекистон Ёзувчилар уюшмасининг "Ижод.Уз" расмий сайти.

Накурт

 

1

 

(Накуртлик Оллоёрбой
ота руҳига бағишланади)

Қутурган тўлқинда сузаётган кемадек

Чайқалиб-чайқалиб борар йўловчи.

Тошлар айқаш-уйқаш.

Ўйилган кўзлардек ўнқир-чўнқир йўл.

Икки тараф тепалар – гўё ўлик туялар.

Адир қоялари –

Бамисли лангарлар.

Ҳар ер – ҳар каваклар

Оғизлари ланг очиқ.

Қай бир ерин чирмаб олган чангаллар,

Худди ўсиб ётган чипқонлар.

Асрларни қаритган

Сертирноқ тошларни борар босиб йўловчи,

Гўё дорда кетаётир у.

Теграсида эсар шамоллар,

Турар ўлим ёнма-ён.

О, йўловчи шиддаткор,

Худо унга мададкор,

Бешбармоқ қояларин қучмоққа.

Орзу қанотида учар у.

Ана,

Манзил кўринар алҳол,

Шундоқ яқиндан

Чангалларин чўзар қоялар…

Не тонг,

Тўрт тараф тоғ ўрмони –

Ёввойи дарахтлар сурони.

Тўлғаниб ётар қамишзор…

Уни илонлар,

Чаёнлар,

бақалар,

бўрилар,

айиқлар,

тулкилар айлаган макон.

Ўйлар гирдобига чўмар йўловчи,

Тин оладир пўлат каби оғир.

Бешбармоқ қояларига тикилар Йўловчи,

Меҳри товланар Қуёшдек.

Ичида уйғонар овчи,

Бас, кўнгли сари борар у…

Адо бўлар тўқайзор,

ва чекинар ёввойи махлуқлар.

 

 

Осенний шиповник

Из за тебя с деревьев опадают листья,
Это, ветер, ты во всем виноват.
Усталым деревьям наверно снится,
По ночам мягкая, скрипучая кровать.

Осень - ведьма уж садится на метлу,
Чтобы улететь, когда наступит тьма.
Шиповник шепчет и плачет на ветру,
О том, что не за горами зима.



29/09/2015.
9:57 утра.
Канада.

 

Поседел от горе одуванчик бедный

Устало выглядит сентябрское солнце,
Так быстро и незаметно прошло лето.
Жизнь одуванчика подходит к концу,
Для него страшно все это.

Перелетные птицы улетели за море,
Тихо опал с ветки и лист последний.
Думая о судьбе своих семян, от горе,
Поседел наверно одуванчик бедный.

Ветер задул его, как бы прощаясь,
И нежные пушинки тихо полетели.
Летели они, задумчиво вращаясь,
Как снежные хлопья в метели.



11/07/2018.
11:02 ночи.
Канада, Онтерио.

 

Осенняя грусть

Спящие доли все еще не проснулись,
Уплывает плот журавлей на юг.
Чтобы отстающие за ними подтянулись,
Они крикливо друг друга зовут.

Трактор земельку на косогоре пашет,
На дорогах пусто, не видно никого.
Пугало журавлям улетающим машет,
Своим пустым и длинным рукавом.

Когда зовет тебя за полями поезд,
О, рыжая осень ты грустишь о ком?
Иногда молчаливо все моешь и моешь,
Дождливыми слезами стекла окон.

24/11/2018.
8:17 утра.
Канада, Онтерио.

 

Скатерть дороги под луной белеет

Сумрак сверчками стрекочет сонно,
Через леса и поля вьется колея.
Далеких лягушек рокот монотонный,
Скатерть дороги под луной белеет.

Как будто на точилке луны небеса,
Точат что то и  искорки летят.
Не боясь темноты деревья в лесах,
Не ложась, стоя спокойно спят.

Полет совы одинокой долго длится,
Летит вслепую и крылатая мышь.
Лунный блик мягко и нежно серебрится,
На чешуях черепичных крыш.

23/11/2018.
8:34 ночи.
Канада, Онтерио.

 

Спасибо тебе, Родина, спасибо!

За окном небоскребы, парки и аллеи,
Но мне моя далекая деревня снится.
Луга и просторы хлопковых полей,
Ивовые рощи, где поет синица.

Пойма реки, проселочные дороги,
Бродячие ветры далеких долин.
Шелестящие волны, берег пологий,
Где серебрится горькая полынь.

Желтые сережки весенной ивы,
Цветущие урюки, глиняные дувалы.
Дальный крик осла и ветры, которые,
В небе облака в клочья рвали...

Я прячу дрожащие слезы улыбкой,
Спасибо, Родина, чтобы приехать я мог,
Ты слегка приоткрыв садовую калитку,
Не закрыла на замок.



22/11/2018.
10:27 дня.
Канада, Онтерио.

 

Небо над прудом

В зеркальной воде отражение берез,
Над ночным прудом наклонилось небо.
И посыпало как корм крупинки звезд,
Словно крошки белого хлеба.

Пруд прям как подводная столовая,
Сыпется еда - бесплатный корм.
Рыбы вздутыми губами их ловят,
А лягушки ржут, хихикают хором.

21/11/2018.
8:09 ночи.
Канада, Онтерио.

Улыбка месяца до самых ушей

Словно острый серебряный серп,
Яркий месяц поднимается выще,
Играет ветерок с ветвями верб,
Где разлив реки туманами дышет.

Устлана тенями деревьев улица,
Бродят в тишине ежи и яноты.
Время словно прожорливая курица,
Клюет, стуча секунды и минуты.

Стрелки часов как дворники, которые,
Машут мерно на рассете метлой.
Уж кувшинки цвести в прудах готовы,
А на улице безлюдно и светло.

Рассеянно скрипит на ветру калитка,
Легко и спокойно у меня на душе.
За окном месяца сияющая улыбка,
Широкая, до самых ушей.

21/11/2018.
9:34 утра.
Канада, Онтерио.

От назойливых мух устали фонари

Думаю, неужели тополиный пух,
Летит, кружится за окном в метели?
Оказывается там снежные мухи,
Гигантским роем в воздухе летели.

Они как саранчи над городом летят,
Заметая бульвары дороги и дворы.
Которые как медведи в берлоге спят,
От назойливых мух устали фонари.

Исчезла из виду оледенелая река,
Летят белоснежные мухи в тиши.
И никто во мгле с мухабойкой в руках,
Прихлопнуть их не спешит.

20/11/2018.
7:30 утра.
Канада, Онтерио.

 

 

 

 

About the short novel of Holder Volcano "Falling Leaves"

Review by an unknown reader about the short novel of Holder Volcano "Falling leaves" in the electronic library"Ridley".

Dear readers, we sincerely hope that the short novel of Holder Volcano "Falling leaves" will not look like any of the already read by you in this genre. Through images do not remain without attention, appearing in different places of the text they perfectly harmonize with the main line. It is clear that the issues raised here will not lose their relevance in time or space. Considerable attention is paid to the place of events, which gives the color and realism of what is happening. Fascinating, sometimes funny, very touching makes it possible to think about yourself, evoking memories from life. Portrait of the protagonist picked up very well, from the first lines imbued with sympathy for him, empathize with him, rejoice at his success, and upset failures. There is a certain feature, try to go beyond the basic idea and to introduce the uniqueness, thanks to which there is a desire to return to read. As you get closer to the outcome, it becomes more important great and beautiful, cleverly hidden than what it seemed at first glance. As you get closer to the apotheosis inadvertently freezes the spirit and later felt the desire to follow multiple reading. In addition to the fascinating, exciting and interesting narrative, the plot also retains the logic and sequence of events. At first glance, the combination of love and friendship seem mundane and bored, but later come to the conclusion that the evidence of the selected studies. The short novel of Holder Volcano "Falling leaves" read free online unusual, as the product is sometimes incredible, but at the same time, very interesting and exciting.

19.09.2016.

Thank you very much for the sincere review of my work.

Sincerely, Holder Volcano.

This short novel  has magic. If you start reading this book, you won't be able to stop.The story just drags you in like quicksand in the desert and swallows. Read and enjoy.

Copying, distribution, and commercial use the short novel of Holder Volcano "Falling leaves" without the written consent of the copyright holder is prohibited.

Sincerely, Holder Volcano.

"Falling Leaves"

(The short novel)

(Translated by author)

Chapter 1

Spring fields

Spring, birds singing in the high poplars at field mill, where the white acacia. Recently, among the thorny branches of acacia could see a nest of magpies, and now it disappeared from sight among the leaves and flowering bunches of the tree. Magpies are very smart birds. They know that boys can't climb a tree, whose thorny branches, as its sharp spiny thorns may hurt to scratch his hands and feet and even to rip their harem pants. Acacia flowers have captured the soul like Souvenirs made from pieces of white porcelain. The pleasant smell of these bunches winds spread across the field where farmers work. Khurshida worked, knocking hoe on the rocky field. It was a girl of eighteen, fair-skinned, with a dense and gentle curly dark brown hair, with a slender figure and magnificent Breasts, with hazel eyes, and clear eyes. She is so beautiful smiling coral lips, showing white healthy and beautiful teeth, that a lot of guys in the village were crazy about her. But Khurshida did not pay attention to either one of them, as she felt for him the tender feelings called love. His indifference she has increased "oppression" on the lovers. She didn't even answer your love letters that boys wrote and passed her through her friends.

Khurshida"s father Abduljabbar very strict towards his daughter Khurshida and his difficult character and behavior more like a stepfather than her own father. He often drinks alcohol and satisfied with drunken fights. But Abduljabbar is a good specialist in the field of sheep shearing. He works as a mechanic on a cattle farm. Repairs on the farm milking machines, automatic drinking bowls, conveyors, cleaning barns, combines, forage shredders and so on.

Although Abduljabbar is not a religious fanatic, but he strictly prohibits Khurshida to go to parties dedicated to the birthday of her classmates, which was attended by boys. Abduljabbar swore that if his daughter Khurshida will disgrace their family, he will curse. So mother of Khurshida Raheela every day insisted that she did not play with fire and was cautious in communication with her classmates and other unknown guys, Raheela knew that the class of her daughter not all girls were friendly with Khurshida. That is, some girls are jealous of Khurshida and look at her with despise, because she's pretty and many guys were in love her but not with them.

With these thoughts in mind, Khurshida continued to work on the field, leveling soil for planting cotton. She loves to work in the fields alone, as nobody bothers to think about what she wants to think. Loneliness for her freedom was like the boundless sky. Sometimes Khurshida stops to straighten her back, listening to the distant of a sad voice of an alone hoopoe which comes from Willow Grove, where the wind wanders drunk. There, in the distance, a willow grove, a cotton field, she saw an alone tractor that silently glided over the field like a ship on the surface of a green sea of cotton. Khurshida thoughtfully watched agile low flying swallows. They flew over the fields, almost touching the ground, and its white belly and wings similar to bent black daggers with sharp blades. Then again she set to work, humming a sad song about love. And the sun slowly but surely rose to the tip of the sky. Khurshida worked on the field under the scorching sun and stopped work only when on the hill, the cook Tubo shouting the beginning to entice people for lunch.

-Choygaaaaaaaaa!- she cried, and her voice flew over the spring fields, like a bird freed from its chest.

Leaving the hoe on the edge of the field, Khurshida went to the side of the field mill. Approaching her, she smelled a delicate sweet smell fragrant acacia which bloomed near the field camp, which grew tall poplars and weeping willows. At this point, of the cultivator, which stopped near a field camp, jumped a young tractor driver of about twenty to twenty five, in a worn skullcap, tall, broad-shouldered, snub-nosed, with curly hair, with a mustache above fleshy lips, a peculiarity of the guy with a green scar on his left eyebrow. It gave him the appearance of harshness and masculinity. His appearance resembled a Roman Gladiator who fought with his bare hands with hungry tigers. Khurshida had not seen this tractor driver in these parts, but I just remembered his tractor, which she just watched from afar in the cotton field. While Khurshida was removed from the branches of the mulberry tree a small pouch in which was bread, sugar, welding, aluminum spoon, and a mug with a bowl, the tractor driver was already standing in the queue at the field tin samovar, where workers were poured theirself a Cup of boiling water. Taking her mug, Khurshida poured her the tea and also got in line. Seeing her, the guy turned to look and gave up his place. Not expecting such a gentleman, Khurshida thanked the young tractor driver and kindly smiled. After a few minutes the guy started to talk to her:

- Girl, let me tell you an amazing story while we stand in line. In short, yesterday I go past this tree - beauty!- from the white acacia flowers that you can’t stop looking at. The acacia blooming was like a young bride in a white wedding dress! I stopped involuntarily admiring the unusual beauty of this tree, looking at it with delight, like a farmer who came from a distant village with a bag on his shoulders, who first saw the city. Then there was gunfire. I thought, there was a terrorist shooting at me from the machine gun. I quickly lay down on the ground, so he couldn’t fire the whole clip at me. I layer down for a while and I look, and there's a singing magpie. Well, I felt ashamed about myself. Stood up, looked around, found my dirty skullcap, shook off the dust, jammed it on my head and went on. It’s a good thing nobody but me saw it.

After hearing the story of the tractor driver, everybody having lunch amicably laughed. Khurshida too, then came their turn. But, unfortunately, boiling water ceased to flow from the samovar's tap. It turned out that the cause was the fact that in the samovar boiling water level dropped below the level of the faucet, so it stopped showering. But the tractor driver found a way out: he asked Khurshida to bend the samovar and pour the boiling water into a mug, which he set up.

- Okay - agreed Khurshida and when the young tractor driver framed his mug to the tap of the samovar, Khurshida gently bent the samovar. But then disaster struck: Khurshida accidentally dropped the samovar, and he fell over, the young tractor driver scalded with boiling water. Tractor driver, making a face from a severe burn, started to jump from the pain, leaning on one leg, pulling air into the lungs.

- Vsss -ah-aaah! Vsss-ahh-ahhhh! Ooooohhhh!- he jumped from the stinging pain and spun like a dog chasing its tail.

Khurshida started to cry, not knowing what to do and how to calm the poor tractor driver. And workers who had already begun eating, all got up from their seats, feeling for the tractor driver who accidentally scalded with boiling water. Some laughed, especially when the timekeeper Abdelkasim cried, you take off your pants and jump right into the pond!

- Oh, excuse me, for God's sake, mister! This is all my fault!.. Badly burned?! Poor!.. I don't know Your name... what your name? - Said Khurshida, crying and circling around the guy in confusion.

A young tractor driver, holding his scalded thigh, stopped for a moment and with a grimace on his face said:

- Me? A-aaaaah- ahhhh... my name is Sultan!

- Oh, Mister Sultan, sorry! I didn't want to... - said Khurshida with tears in her eyes.

-Don't worry, girl, about anything... Aa-a-ahhh-ahhh... Ahh-ahh-ahh....My leg will get better before the wedding - said tractor driver Sultan, smiling through the grimace on his face, continuing to jump on one leg.

Then he asked, distorting the face of unbearable pain:

-And You? What's your name?

- Me? Oh yeah, my name is Khurshida.

-Very nice... Vsss-aaaaa-aah... Yyyyh! That's a beautiful name, like you, honestly. You, Khurshida, do not pay attention to me. Better get yourself something to eat. Its lunch time right now... - said Sultan, continuing to rely on one leg to alleviate the pain.

- No, I will not eat. Well, how am I supposed to eat when you suffer because of me? - cried Khurshida.

Here the tractor driver Sultan stopped limping and said.

- Well, Khurshida, now quit crying! After all, people are looking at us. Already released the pain, don't you worry. I have everything in order. Don’t you believe my words? Well, then I have no choice but to prove to you that I'm healthy as an ox.

Here look and, humming a tune, he began to dance, stamping their tarpaulin boots, as a dancer with great experience.

Sultan danced, whirling like a whirlwind and singing cheerful music. Seeing this, everyone around laughed as if the viewers who are watching a funny presentation of a wandering artist. Khurshida was also smiling through her tears, rejoicing that the Sultan let go of the pain.

 

 

 

 

 

7 chapter

Funny story of the tractor driver Sultan

- Daughter, have you collected information about the guy? -asked Raheela.

- Yes, mother, I learned that the tractor driver Sultan from the village of "Tuyamuyun", located at the foot of the Charvak mountains. According to him, near the mountain village flows the river, which originates high in the snowy peaks, where even in summer the snow does not melt. Healing water, the air crystal clear, the village is in the verdure he says. At the foot of the snowy peaks stretch for miles, pistachio, apricot and hazelnut trees, mountain ridges covered with tall thickets of wild raspberry, old spruce forests, where woodpeckers knock, run and jump squirrels in the pine trees, the chirping of birds - in short, a Paradise on earth. Here will go there, spend a day or two, and all You have, says he, will disappear forever the desire to return home, it is here in the farm Tillaquduq. If you want You can stay there for life he said.

And why is he leaving such a wonderful mountainous land here? How did he even get here? You did not ask him?- asked Raheela.

- The fact that he is out of his mountain village went to Tashkent to enter the University, but he failed, and he was ashamed to go back. He decided to work here next year to try again to enroll at Tashkent State University. Prior to that, he is graduated from proof those College and received a law tractor. And he found a job here. In short, that his fate is - explained Khurshida.

- Well, that aggravates the situation, and I'm afraid that your father will never agree to let you marry him because you're our only daughter. If you had brothers or sisters, it would be possible for you to give in marriage, at least in Canada, at least in Europe or in Africa .And I don't want you to go away in distant lands, because without you, I can slowly fade away like a kerosene lamp, which is running out of fuel. Yes, your father is strict but he loves you more than life, and that is why he is demanding to see you. In life anything can happen. In order not to happen something irreparable, we must be very careful. Especially you, because it all depends on you - said Raheela.

What if he wants to stay here and live? -Khurshida asked, not looking up from his work.

- And are you confident in this? He himself said about this?

- No. I'm just guessing.

- I don't know, daughter. You should talk to him about everything.A life of marriage is not a toy. Marriage is for life. But many lovers parted with their beloved, who immediately after the wedding, who later when there are differences and different issues between them. It's the fact that they didn't know about each other before the wedding. The world is a market and life together by. The person, who wants to buy something, must carefully inspect the goods. Or they can buy what he will soon have to throw in the trash. Well, let's say, you bought shoes in the store. In a day or two you feel it's too tight. Going back to the store and change them. A man is not shoes to be able to go and change. To not have to change after marriage, girls should be able to choose the right husband, after a careful examination and testing before getting married said Raheela. Khurshida thought then asked:

- Mom, what if I bring him here? I would talk about everything specifically in your presence.

- Not a bad option. But will he agree to this? And what will the people who see it with us? - said Raheela.

- I need to talk to him about this and bring him here - said Khurshida.

- Good - agreed Raheela.

Mother and daughter worked until lunch, during lunch, Khurshida spoke to the tractor driver Sultan, and he agreed to go there, where Khurshida with her mother. After lunch, did not wait long, the tractor driver Sultan arrived at the appointed place. After they shook hands, Raheela the first to start a conversation:

- I beg do not judge us strictly, son. Frankly, I know about your warm relations, and see that you are a good guy. Although I believe in you, but all the same I need to know the guy my daughter wants to link their fate. Don't get me wrong. In my place any mother would do the same. Khurshida told me about a mountain village where you come from. In my opinion everything is fine .But, you know, to confess, father of Khurshida strict man with a tough character, and I'm afraid he will not agree with me if I say that I intend to give her husband for you, since you live in a remote mountain village "Tuyamuyun". My question is as follows. Once you are accepted into Tashkent State University, you will go back to your village, or want to live in our area?

- To be honest, Auntie, I used to think that enrolling in Tashkent State University, I live in Tashkent. After graduation, I think to go to the native village, and there to teach lessons to students at a local school. And now I have other plans. You see, that I check young and I am only twenty-five, but I'm still not married. I'd show you my passport, so both of you have seen this,

But I left my passport at home that is in the tractor Park, where I live temporarily. I don't want to carry all the time, both in the area where the curfew, right? - He said.

After these words, Raheela, too, began to laugh.

- Oh, You Joker. And I, naive fool, believed. Don't worry. I believe you, son - she said.

- Thank you for your trust, Auntie. To be honest, though, my name Sultan, means king, but I'm really, pathetic slave of your daughter. Now I'm ready to do anything to be with Khurshida. Not to stay in these parts, I am ready even to go to the edge of the world if Khurshida wants. Day and night I thank God for what he sent me here, and Iet such a beautiful girl like Your daughter. My life acquired meaning only after I met her. I used to be a simple tractor driver. But despite this, I read a lot for example the novel "don Quixote Lamanchas". Loved the library of our village, where always reigned peace, comfort and tranquility. Come, walk between shelves, looking at books, and relax the soul. Dizzy from the fragrant smell of books, get drunk. Well, the library was for me something quiet resort, free resort, where people restore their health. Read Jack London, Tolstoy, Turgenev, Gogol, Cervantes, Hemingway, Pushkin, Kafka, Yesenin, Abdullah Kadiri, Chingiz Aitmatov and many wonderful writers and poets of world literature. Once I was asked if I wanted to earn a little in the field of sports. I grew, interesting you people of the Lord. So, who wants to earn money, especially in my situation? Of course, want. After that we went. We drove for a long time through the wilderness, crossed the desert, and went to the trailer of the truck, "lorry" of the Stalin era through the mountain passes, where we were being chased by the mute moon. A torn piece bedspread fluttered in the wind like a tattered flag on Mars. We finally arrived in a city. Walked into a building where there were people - a full house. There I was told to take off my clothes. I stand, then, in his shorts and holey t-shirt. They put my skinny arms like sticks, Boxing gloves, and one of them, says he, I am your coach, Mr. Trendeldinov, and you will participate in the world championship on Boxing. Then I accompanied with healthy big boys went to the side of the stage, enclosed by ropes resembling a sheep pen. When everyone walked out on the stage, that is, in the ring, I left my opponent, a short, bald referee with a goat's beard. When the referee introduced us, I was surprised to see his rival, with overly large heads and slanting eyes. The opponent reminded me of Bigfoot, and he continually jumped up and down. His muscular body, from head to toe was covered with tattoos. He drew on his body, the devil knows what: naked mermaid, an octopus, a dragon, devil, Rhino, skull, cemetery, graves, and crosses - in General, a gallery of creepy paintings. Despite his scary appearance, he seemed a good, honest, helpful friendly honest God-fearing man. Finally it was the long-awaited Gong. You see, slash the opponent hits me. I said that you, dear scythe rival, beat me, that said, have I done wrong?! And slash the opponent instead of stop and apologize, even stronger began to beat me. Well, I think things... Crazy to some a patient who just escaped from a psychiatric hospital. He hits and I'm freaking out screaming, through crushing blows. Wanted was to turn to the undersized bald referee with goat beard, but he could not, began to poison us with each other:

- Fight! Fight, scum fighting dogs, rabid bulldogs and pit-bull in human form! Kill, gnaw, throat each other, and tear, meat ripped up!

I said shame on you, comrade undersized bald still narrow-eyed referee with a goat's beard?! Then slash the opponent hit me in the face, and I almost fell. Look - my coach, friend of Trendildinov, also looks with interest and does not take the necessary measures of intersection to solve problems peacefully sitting at the negotiating table.

- Help, people-All! Christians! Jews! Muslims! Bhuddists! Godless atheists -Communists! Well though someone! - I shouted to the whole room.

But my voice disappeared in the noise of onlookers. And people used to to separate us, on the contrary shouting in unison:

- Go-RIL-La! Go-RIL-La! Cross eyed gorilla, kill the skinny boxer with hands like sticks!..

Well, I think, really, not a bit of pity left in this world. Well, to my happiness, came the long-awaited Gong, saving me from the apparent death. I was moving on all fours, barely reached the stool, which was missing one leg. Sitting on a stool, my nose broken, eyes lined on his forehead a lump a size of a lemon, mouth dripping bloody saliva as the count Dracula. Breathe. Suffocating. Give, grew, water. The coach opened the thermos and pours me a cut in a Cup of boiling water. I said, well, you are a greedy miser, where, grew the sugar? Eaten?

- Oh Yes! - remembered my coach friend of Trendeldinov, and pulling from his pocket bodysuits sugar "Comrating", throws in a glass. Coach Trendeldinov, says he, let's chug it down to the bottom, sugar, helps alert, which had lossed a lot of blood in the ring. Then I started to rush, let's great faster, they say, the second round started, and again sounded the Gong. One pot-bellied woman in a quilted jacket with a short, curves and skinny legs in a dirty canvas shoes without soles walked across the stage, raising high the banner with the words "Round 2". I said, comrade coach Trendeldinov, but may not be necessary, they say, stop this bloodshed? Coach, says he, no, not Sultan. People, bought expensive tickets with great hope to see a bloody hand to hand combat modern Gladiator with a fatal outcome. We, says he, now, is doomed. If you pause the fight, the crowd, very angry and could attack us and trample, stoned. Can even apply to us in the Basmanny court, so we returned them the money they spent from the family budget to buy expensive tickets. You, says he, must fight to the end. Then I drank the second glass of water, got up, and again started beating him in the literal sense of the word. When the blows intensified, I began to suspect that slash the opponent whether wearing iron gloves, or inside the glove he put lead knuckles. I'm covered in blood, yelling wildly, beckoning for help, but no one, unfortunately, never responded to my call. In the skull of my head came a solid crack from where a red fountain spurted blood. Bald and diminutive referee with goat beard did not run in the paddock and was driving around in my blood, like ice skating at the arena and shouted, pitting us all against each other. Then, to my luck, the doctor asked to suspend the combat, to cover a crack in my skull something and bandage tape, and that skinny athlete (me) can die, and the carnage will stop earlier than scheduled, greatly disappointing the audience. Only then the referee decided to give me a break. After examining my wound and measure its width and length by using a hand caliper, and the doctors were so scared, pale face as the boy was attacked by a vicious dog. In their conclusion, the crack in my head was so dangerous that through the crack was visible to my brain, like a walnut kernel. Doctors quickly after consulting among themselves, decided to cover the crack of my skull antiquated way, and they put her back a towel. When the towel disappeared in my head, they've sealed the gap with tape. Then let me again return to the ring and fight to the end. But I could no longer fight, as I lost consciousness and fell. In-about-from, so please forgive me if I say silly words that you don't like, -finished his funny story Sultan, wearing his skullcap, which he kept in his hand. After hearing his story, Khurshida and her mother laughed heartily.

- A joke is a joke, but I do not intend to part with Khurshida, even in that light, if not ask about it me she - said the tractor driver Sultan.

 

Ты родился осенью как раз

(Посвящается моему внуку Абдусаламову Бунёдбек Азизбековичу)

Как мои осенние мысли, мой внук,
Ты родился осенью как раз.
Когда в парках клены вокруг,
Облетали, меняя окрас.

Крапивой и лопухом заросла тропа,
Тянулись гуси к югу косяком.
Осень по косогорам бежала, торопясь,
С факелом в руках и босиком.

Родился ты, когда одинокая ива,
Склонилась над рекой, вдалеке,
Как прачка, которая кропотливо,
Стирает белье в реке.

07/11/2018.
10:53 дня.
Канада, Онтерио.

 

 

Кричат чайки над туманной рекой

В осенние дни совершаются чудеса,
Как ангелы в рог трубят журавли.
Листопад читает молитву в лесах,
Прекращают забастовку муравьи.

Словно угрюмый дворник свистя,
Во дворе ветер лениво пылесосит.
Летят, кружатся и хороводят листья,
Загрустит задумчивая осень.

В туманных бульварах и в парках,
Облетают тихо золотые тополя.
Вороны на деревьях начинают каркать,
Глядя на опустелые поля.

Силуэт парома различается смутно,
Укутывается молча туманами река.
Расстаться с тобой и прощаться трудно,
Тут без крика чаек никак.

 

06/11/2018.
4:08 дня.
Канада, Онтерио.

 

Исчезая в тумане домашнем

Метель в полях безутешно воет,
Воздух горящей древесиной пропах.
Снежинки летят гигантским роем,
Заметая следы на дорогах и тропах.

У седой зимы характер коварный,
Как у горностая с пушистым хвостом.
Летит за лесами поезд товарный,
Громыхая рельсом и мостом.

Гудят в снегопаде сосновые леса,
Исчезают из виду дороги и улицы.
Снежинки летят, как будто лиса,
Щипает пух белой курицы.

Железная калитка в метели лает,
Одичалым голосом собачим.
А человек курит у окна, исчезая,
В домашнем тумане табачном.

06/11/2018.
10:22 дня.
Канада, Онтерио.

Побег

Ветер ловко играет на баяне реки,
Растягиваются как складки волны.
Зеркало половодья блещет вдалеке,
Весенний простор музыкой полный.

Молоко облаков поднимается, кипит,
В кострюле небосвода, я видал.
Деревья глядят в ожидании птиц,
Из зеркального разлива вдаль.

Я тоже птиц перелетных жду,
Держитесь деревья, не надо робеть!
Любуясь весенними разливами, иду,
Из дома снова совершив побег.

05/11/2018.
4:56 дня.
Канада, Онтерио.

Приглушенный лай доносится пса

На лунном берегу соловьи поют,
Эх, как хорошо жить на белом свете!
Сверчки в сумраке друг друга зовут,
Задувает пушинки одуванчиков ветер.

Нет грома войны и грохот канонады,
Как слезы радости искрится роса.
Стволы берез как мраморные колонады,
Приглушенный лай доносится пса.

От тихо облетающих лепестков вишен,
Сумрак как поля заснеженные белый.
Деревья в лунной безлюдной тишине,
Боятся собственной тени.

05/11/2018.
10:17 дня.
Канада, Онтерио.

Грохочут вдали железные караваны

Куда идут деревья, сонно бредя,
Неужели в лес, за дровами?
Я тишине молча внимаю, глядя,
На грохочушие железные караваны.

Несутся они в сумраке галопом,
Слышу копыт торопливый топот.
В дельте реки, где то за болотом,
Лягушачьего хора шёпот.

Рубиновая звезда полетела далеко,
Лунный свет мягкий и яркий.
Который блещет над сумрачной рекой,
Как серебристые чешуи русалки.

Туман над вечерным лугом нежно,
Как медуза в море тихо плывет.
Поплавок луны над дельтой неподвижный,
Видимо там рыба не клюёт.

04/11/2018.
4:00 дня.
Канада, Онтерио.

Холдор Вулкан

Член Союза писателей Узбекистана

 

Туманы

На верхных ветвях деревьев сидя,
Качаются как на качелях вороны.
Из - за тумана им наверно не видны,
Вспаханные поля и дороги.

Кричит, кортавит воронье хором,
Пугаясь от собственного крика само.
Молчат туманами укутанные боры,
Где уснули деревья давно.

Сгушаются туманы разлуки эти,
Я в них растворяюсь и таю.
Туман, где сливались наши силуэты,
Ты вспоминаешь часто, знаю.



22/10/2015.
9:24 утра.
Канада.

Ласточки грелись на утренном солнце

Я видел раны небосвода на рассвете,
В лугах туманы встали дыбом.
Бродил шпана, беспризорный ветер,
Кто то полоснул бритвой небо.

Сотни ласточек на проводах сидели,
Греясь на солнце, глядя на юг.
Скворечники из под ладони глядели,
На поля, где жаворонки поют.

 

20/11/2017.
1:07 дня.
Канада, Онтерио.

 

Небо вспахано журавлиным плугом

Осень подустала как рыжая рабыня,
Звеня цепями золотых оков.
Колышется на ветру пьяная рябина,
Качая гроздьями у низких окон.

Торчат из тумана макушки сосен,
Где я растворяюсь душой и таю.
Я люблю тебя, рыжая рабыня осень,
Но, любишь ли ты меня, не знаю.

Горит осени погребальный костер,
Леса и рощи полыхает кругом.
Полей опустелых широкий простор,
Небо вспахано журавлиным плугом.



04/10/2018.
2:30 дня.
Канада, Онтерио.

 

Равнодушие

Да, я пронзил своим пальцем небо,
Открыв новую озоновую дыру.
Тишина в пруду молчала как рыба,
Храпел дятел в дремлющем бору.

Кто то пырнув бритвой в живот,
Выпустил заката кровавые кишки.
А сосна спокойно по косогору идет,
Держа на кончиках пальцев шишки.



04/09/2018.
10:44 дня.
Канада.Онтерио.

Заём


Снова всемирное облысение деревьев,
Тихий листопад, унылая беспечность.
Дни как птицы без крыльев, без перьев,
Улетели стаями в вечность.

Чтобы в долговую яму не попасть,
Деревья выпустили из листьев заем.
Кружится несметный золотой запас,
И гудит ветер в кармане моем.

23/10/2013.
9:49 утра.
г. Кембридж, Канада.

 

Тишина бродит туманы волоча

Ромашки как бабочки не знают обид,
Колышутся на ветру, тихо дрожат.
Их нежный взгляд невозможно забыть,
Райские цветы, похожие на глаза.

Луна незаметно и медленно уходит,
В небесном своде зажелтеет полоса.
Утренняя тишина по лугам бродит,
За собой мягкие туманы волоча.

20/06/2017.
9:54 ночи.
Канада, Онтерио.

Острая нехватка

У меня есть хлеб и на зиму дрова,
Кров над головой тоже.
Мне только не хватает слова,
Дай мне слова, Боже!

Чтобы изобразить из него миг каждый,
Боль, печаль и лунный блик,
Раскаты грома, шум дождей,
Журавлей прощальный крик,

Нужны мошные слова, которые,
Разварачивают пласты плугом.
Чтобы можно было на осеннем поле,
Пахать ими в тумане глухом.

Дай мне слова, которые бы пели,
Удодом за оврагами, на краю.
Чтобы я тосковал по моей деревне,
Не только на чужбине, но и в раю!

09/11/2014.
6:51 утра.
г.Бремптон, Канада.

 

Полуночный дождь

Нет, дождь не плакал и слезы не лил,
Просто исполнял на улице танец.
Клокоча каплями чечёточку бил,
Словно гордый испанец.

На пустых улицах грустели фонари,
И бескрайное небо долго рыдал.
Город светящимися окнами до зари,
Глядел молча в дождливую даль.



08/09/2017.
10:28 дня.
Канада.Онтерио.

Знойное лето

В знойных полях вдали тоскливо,
Плачут удоды, дрожит марево.
С закрытыми глазами под старой ивы,
Лежат и жвачку жуют коровы.

Летят ласточки, низко над рекой,
Луг цветущий и пышный.
В тенистых садах тишина и покой,
Где кровоточат вишни.

Бабочки налету целуются тихо,
Вкус поцелуев у ромашек на губах.
На грунтовой пыльной дороге вихрь,
Танцует с кинджалом в зубах.



29/07/2017.
1:43 дня.
Канада, Онтерио.

Бежали волны, спотыкаясь о камни

Белая бумага на столе моем лежит,
Напоминая мне белые ночи.
И зимнюю мглу где тихо снежит,
Когда город спит, не смыкая очи.

Она и раньше так безмолвно лежала,
Как лунный берег детства давный.
Где ко мне на встречу дружно бежали,
Белые волны, спотыкаясь о камни.

Чем она не рассвет тихий и бледный,
Как туманами поседевший утренний луг.
Над которым жаворонка веселые трели,
Сиротливый полет бабочек вокруг.

Как напоминает она сентябрские поля,
Где народ мой собирает хлопок.
Она больно похожа на белые тополя,
На белизну луной освещенных тропок.

От этой безлюдной безмолвной белизны,
Не сложно человеку сойти с ума.
Вдали мчится скакун железный,
И в окно молча заглядывает луна.

19/07/2018.
10:40 дня.
Канада, Онтерио.

 

Осенняя пустота безлюдных дорог

Пожелтели леса, поляны заалели,
Октябрь деревья как свечи зажег.
Там, где березы полыхали горели,
Бедная рябина получила ожог.

Я видел в тумане, где усиливался холод,
Смутный силуэт человека в шляпе.
И спросил у него дорогу в город,
А его рот кто то заткнул кляпом.

Пугалом огородным оказалось оно,
От одуванчиков луг стал седым.
Излить душу туманам не каждому дано,
Плача как в кабаке, пьяный в дым.

Старуха в тумане окликает, ищет,
Козла своего, который пропал.
Бармочет листопад все тише и тише,
Зима идёт туманной тропой.



08/08/2018.
10:44 дня.
Канада, Онтерио.

 

Сольный танец в осеннем саду

 

Бездомные ветры свистят тоскливо,
Птицы воздушными караванами уходят.
Облетают беспечно тополя и ивы,
От потер они с ума не сходят.

Легкоронимая осень тихо с дождями,
Причитая шепотом плачет о ком?
Тонкая рябина хвастается гроздьями,
Пляшет за низким старым окном.

Нет, в рощах клены не распяты,
Они прихода зимы с нетерпением ждут.
И широко распахнув свои объятия,
К нам огромными толпами идут.

Только одуванчик лысый на ветру плачет,
Среди крапивы и высокой травы.
Рябина свои раны ни от кого не прячет,
Танцует на ветру вся в крови.

28/08/2017.
10:00 утра.
Канада.Онтерио.

 

Рваная рана ветерана

(Участникам Второй Мировой Войны посвящается)

Весенний праздник девятого мая,
Духовой оркестр играет вальс легкий.
Плачет ветеран, по улице шагая,
Вспоминая друзей и дни далекие.

Майское небо над земным шаром,
Ветер трепещет волосы ветерана.
Шагает он мерно в пиджаке старом,
В душе неизлечимая рана.

Захотелось мне поздравить его,
Праздник победы как никак.
Я хотел пожать ему руку, но у него,
Отсутствовала рука.

Его терзает невыносимые боли,
От его друзей не осталось ни кого.
На ветру как у пугало в поле,
Трепещут его пустые рукава.

14/03/2014.
3:08 дня.
г. Бремптон, Канада.

 

 

Утро

Бумага на столе как заснеженная тундра,
Куда тишина полярная легла.
Бледнеет небосвод охрой и умброй,
Рассеивается туманная мгла.

Утренний воздух свежий и молод,
Скоро в саду запоет зяблик.
С утра заядлый курильщик город,
Дымит сигарами заводов и фабрик.

Гуляет по пустынной улице ветер,
Молча бледнеет звезда вдалеке.
Дворник гребет метлой на рассвете,
Словно веслом по туманной реке.



09/08/2018.
10:18 дня.
Канада, Онтерио.

Оледенела от одиночества луна

Заглажены утюгом ветрами зимы,
Заснеженные холмы и равнины.
Устало глядят огоньки из тьмы,
Деревья как белые павлины.

Далекие звезды, покрытие инеем,
Мерцают, не нарушая людского сна.
От одиночества в небосводе синем,
Оледенела озябшая луна.



28/09/2018.
7:58 утра.
Канада, Онтерио.

 

 

В сумраке дождливом и пустом

Щелестит дождь, как из ведра льет,
И стучит в окна, не зная покой.
Тает в зеркалах тротуаров мед,
Стекая с сот непогашенных окон.

На улице дождь босиком пляшет,
На зеркальном площади чистом.
Как танцор в темном и мокром плаще,
В сумраке безлюдном и пустом.

А рябина голая от стужи онемела,
Осень, ты ее снегами укрой!
Чтобы она зимой стайку свиристелей,
Угощала красной икрой.



23/09/2018.
12:17 дня.
Канада, Онтерио.

Луна как в кружке нищего монета

За окном неугомонные сверчки,
Стрекочут, ничей не нарушая покой.
Туманы словно кудрявые овечки,
Пасутся стадами над рекой.

Лягушки о чем то самозабвенно пели,
Изрешетив своим рокотом мрак.
В пруду заснули с согнутой шеей,
Лебеди как вопросительные знаки.

А луной освещенный сумрак седой,
Как сиротливая душа поэта.
Луна дрожала под прозрачной водой,
Словно в кружке нищего монета.

19/09/2018.
9:55 ночи.
Канада, Онтерио.

Луга с испугом глядят на дымящие города

Небеса от стаи птиц загудели,
Улетели огромными стаями гости.
О, деревья вы сильно похудели,
Как узники, кожа да кости!

Вы лупите друг друга локтями,
Вдоль проселочной дороги.
Там, где вытерает рыжий октябрь,
На алый ковер осени ноги!

Даль нас тянет к себе и манет,
Тихо приближаются холода.
С испугом глядят сквозь туманы,
Луга на дымящие города.

30/10/2018.
9:50 утра.
Канада, Онтерио.

 

 

Село Маслахат, где родился и вырос Холдор Вулкан.

 

Кўнглима орзулар солган, қишлоғим,
Олис-олисларда қолган, қишлоғим.

Келиб қоларми деб, ҳар саҳар, ҳар шом,
Кўзлари йўлимда толган, қишлоғим.

Равшан Файз